А потом устыдился сам себя: что ж это я хороню его раньше времени?
Совещание в Царском Селе проходило 28 февраля по старому стилю, что подтверждает Николай II в своем дневнике. В ожидании приема у царя генерал Драгомиров, по словам Лукомского, провел в столице три дня – 25, 26 и 27 февраля. Чем же был занят царь в эти дни? Обратимся к его дневнику.
«25 февраля. Пятница. Опять скверные известия с Дальнего Востока. Куропаткин дал себя обойти и уже под напором противника с трех сторон принужден отступить к Телину. Господи, что за неудача.
Имел большой прием. Вечером упаковывали подарки офицерам и солдатам санитарного поезда Аликс на Пасху.
26 февраля. Суббота. Вдвойне грустный день в этом году. В походной церкви была отслужена заупокойная обедня. Завтракали вместе. Принимал доклады. Погулял, было совсем тепло.
27 февраля. Воскресенье. Целый день шел дождь. Были у обедни и завтракали со всеми по-воскресному. Дети почти поправились. У маленького сокровища был сильный жар с кашлем. Гулял. Обедала Ксения».
В своем дневнике в записи от 28 февраля государь был краток…
«Начали говеть в походной церкви… Завтракал д. Алексей. Затем у меня происходило военное совещание по вопросу о Куропаткине. Приняли участие: д. Алексей, Николаша, Драгомиров, гр. Воронцов, Фредерикс, Гессе, Сухомлинов, Рооп и Комаров. Погулял, таяло».
Царь, видимо, полагал, что уже само присуствие отставного генерала на таком важном заседании Государственного Совета вполне оправдывает его срочный вызов в столицу. К тому же, при встрече со стариком он старался быть любезным и предупредительным.
Прощаясь с Драгомировым, Виктор Викторович Сахаров счел нужным извиниться:
– Простите, дорогой Михаил Иванович, только сорвал вас с места. Я и сейчас уверен, что ваше назначение принесло бы пользу кампании и стране. Но что вышло, то вышло…
Драгомиров молча обнял друга, а на прощанье крепко пожал ему руку.
– Ты, Александр Сергеевич, не переживай за меня. У меня есть чем заняться, отвлечься на досуге, – успокоил Драгомиров зятя. – Тем более, ты знаешь, я до конца и не верил в такой подарок судьбы. Когда-то же должно везение кончиться…
Позже появились ложные сведения о том, будто генерал Драгомиров сам отказался от должности главнокомандующего действующей армией. Впрочем, самому Михаилу Ивановичу к наветам было не привыкать. А вот Лукомский с недоброй и несправедливой молвой о нем смириться так и не смог.
* * *
На обратном пути в Конотоп Лукомский вовсю старался отвлечь тестя от размышлений не столько по поводу несостоявшегося назначения, сколько нетактичного поведения императора. Но об анекдотах не вспоминал, да и тесть не напомнил, теперь их поверка была уже не к месту.
Оживился Драгомиров лишь после того, как Александр Сергеевич затронул еще одну больную для него тему, вспомнив о невыполненном поручении генерала:
– Вы знаете, Михаил Иванович, мне так и не удалось пока подобрать вам толкового боевого офицера в качестве помощника по переработке вашего учебника тактики…
Генерал на минуту задумался, а потом спросил:
– Как думаешь, отпустят ли с фронта моего Володю? Лучшего помощника мне и желать не надо… Я уже написал сыну, а также, теперь уже бывшему, командующему Куропаткину…
Владимир Михайлович Драгомиров участвовал в Русско-японской войне с самого ее начала. Первое время в качестве офицера Генерального штаба, а в самом начале года получил под свое командование полк.
