— Ну что ты так орешь?
— Опаздываем! – к его лапам присоединился длинный пушистый хвост, что нервно начал давать мне пощечину за пощечиной.
— А ну… – я только открыла рот, и по великолепной случайности хвост прошел прямо по языку, оставляя несколько шерстинок, которые пришлось спешно сплевывать.
В конце концов, я не выдержала и просто схватила ладонью кота за бьющуюся в истерике «пятую конечность», заставляя тем самым остановиться.
— Почему ты лупишь меня задними ногами, будто нагадил на мою подушку и теперь активно заметаешь следы?
— Потому что моя голова болит так, что я не могу развернуться! – запричитал кот. – Что со мной происходит?!
— Похмелье, это Николас. Николас, это великое русское Похмелье. Будьте знакомы. Сколько времени?
— Почти двенадцать!
— Что?!
Я подскочила как ужаленная. Комочек тьмы и похмелюги свалился кубарем на кровать, не имея сил подняться. Я тут же кинулась к сумке и принялась искать мало-мальски подходящее платье, чтобы пойти на отбор.
— Почему ты не разбудил меня?!
— Потому что я умираю!
— А нечего было топить свои вчерашние разбитые надежды в алкоголе!
— Ты такая жестокая женщина! Такая жестокая! – он вытянул лапы кверху и перестал двигаться. – Алиса, если я вижу свет – это значит, что всё кончено?
— Это значит, что ты смотришь на лампу, дубина…
— Я могу отличить свет лампы от райского зарева! – он вдруг захрипел, будто и правда помирать собрался. – Великая магия, как же мне плохо…
Я решила разбираться с проблемами по очереди, и похмелье фамильяра стояло не в первых рядах. Для начала нужно было быстро натянуть на себя хоть что-то. Но чем дольше я рылась в сумке, которую, конечно же, не разобрала вечером, потому что ленивая задница, тем отчетливее понимала, что…
— НИКОЛАС! Только не говори, что вино одной из бутылок пролилось внутрь?!
— О, адский напиток людей, это он во всем виноват. Во всем! – кот продолжал с пафосом корчиться словно на смертном одре, а мне захотелось его реально туда отправить.
Но сейчас этот кусок шерсти был мне не помощником. Пришлось достать розоватого оттенка платье, которое хоть и было влажным, но пятно оставалось незаметным. Я поднесла ткань к носу.
— Если кто-то ко мне принюхается, может и охмелеть, – кривя губы, с горечью констатировала факт.
Делать было нечего. Пришлось натягивать платье, брать кота подмыху, и вперед – в аудиторию шестьсот шестьдесят шесть. В место, где решится моя судьба, пока от меня разит алкоголем. Звучит как нечто в моём стиле.
Я выбежала в коридор как угорелая. Стоящие то тут, то там студентки смотрели на меня сначала с удивлением, а потом начали ехидно перешептываться и хихикать. Ещё бы. Мало того что я выкинула вчера, так ещё сейчас бегу в каких-то кроссах, которым любой гопник из Купчино позавидует и которые совершенно не подходят к платью утанчиённой [P1] леди. Плюс от меня разит вином, а на руках несу умирающего фамильяра. Джекпот!
— Брось меня умирать. Брось меня здесь. Я не дойду, – заныл мой пушистый груз.
— О, нееет. Мы пройдем это вместе. Если уж позориться, то вдвоем.
— Мы и так уже пропустили первое занятие, ты нагрубила ректору, а теперь мы бежим нарушать новые правила. Если меня не убьёт твоя адская вчерашняя смесь, я умру от стыда.
— Ну да, ты-то у нас котик, который вечно следует правилам, – я перемахнула через поворот коридора, доверяя в направлении лишь своим отбитым инстинктам. – Наверное, даже нужду на улице и в чужом доме справить не можешь и ходишь исключительно в свой уютный лоточек.
