Из кувшина, который стоит у дверей, высовывается мой джинн:
— Владыка, ваш брат просит принять его.
В такой час? Должно быть что-то очень срочное. И, кажется, я знаю что.
— Пусть войдёт.
Джинн щёлкает пальцами, двери открываются, и в комнату заходит мой младший брат Шахаан. Он останавливается в десятке шагов от меня и молчит — смотрит испепеляющим взглядом. Я и за меньшее казнил…
— Не хочешь поприветствовать своего господина? — гну бровь, разворачивая свиток.
— Доброй ночи, — цедит сквозь зубы Шах. — Владыка…
О поклоне он не вспоминает. Я перевожу взгляд на бумагу.
— Говори или уходи, — бросаю холодно.
— С каких пор мне запрещено заходить на женскую половину дворца?
— С сегодняшнего дня, — поднимаю глаза. — Мне надоели твои интрижки со служанками, Шах.
— Верни гарем, и я не буду трогать служанок.
— Женись, и дели постель с законной супругой! — швырнув свиток на стол, я встаю.
Первое, что я сделал, заняв на трон — распустил дворцовый гарем. Сотни девушек отправились жить в город. Каждой было выдано дорогое приданое, но это обошлось дешевле, чем кормить бесполезную армию наложниц всю жизнь.
— Наш отец, Великий владыка, считал главным богатством гарем и детей, которых ему родили жёны, — брат щурится, глядя на меня.
Наш отец не правил Бушарой сразу после смертоносной эпидемии драконьей чумы. У меня на счету каждый хамм. Я не могу себе позволить содержать гарем.
— Ещё одно твоё слово против моих решений, Шах, и я прикажу бросить тебя в темницу, — сажусь. — Мне стоило избавиться от тебя ещё год назад.
— Но ты этого не сделал, — на губах брата появляется кривая ухмылка.
Не сделал. После драконьей чумы от правящей семьи осталось немного — я и Шахаан. Казнить родного брата в такой ситуации — верх безумия. А ведь есть за что.
— Ты пропал на много лет и вернулся, когда наш отец умер. Совпадение? Не думаю, — бросаю обвинение в лицо Шаху.
— Я здесь уже год, и ни разу не заставил тебя усомниться в моей верности. Но ты продолжаешь меня ненавидеть. За что?
— Я не доверяю тебе, Шах. Ты знаешь об этом.
Ещё до чумы Шахаан повёл войска на город, который мы собирались захватить, и пропал. Наша армия была разбита, а о судьбе Шаха ничего не известно. Мы ждали гонца от врагов — думали, что за моего брата потребуют выкуп. Но гонца не было. Пять долгих лет мы считали Шахаана мёртвым. А он вернулся… в день смерти отца, когда трон остался пустым.
Шах объяснил это тем, что варвары опасались соваться в Бушару из-за драконьей чумы. Даже гонца отправить не решались. Ждали, когда всё закончится. Только не дождались — Шаху удалось бежать.
— Если бы я хотел, — брат складывает руки за спину, копируя меня, — я бы мог стать владыкой. Я младше, но ты тогда овдовел — мы были равны как наследники. Я уступил.
— Или что-то пошло не так, — у меня кулаки сжимаются сами собой. — Я ведь тоже был болен чумой. Думаю, ты просто ждал, когда я покину этот мир. А я выжил.
— Ты, как и наш отец, видишь во всех заговорщиков, — парирует Шах. — О чём говорить, если папа казнил своего первого советника из-за доноса кухарки, — хмыкает. — И ты такой же, Хан. Одержимый.
Бессмысленный разговор. Мы начинали его тысячу раз и тысячу раз заканчивали. Ничем.
— Вон пошёл, — хриплю тихо.
— Знаешь, а я согласен, — брат игнорирует приказ, — я женюсь. На служанке, — широко улыбаясь, разворачивается и идёт к двери.
— Ты не посмеешь! — у меня в ушах звенит от ярости.
