В номере она швырнула сумку на пол, скинула куртку и плюхнулась на кровать. Сауляк аккуратно повесил свою одежду в шкаф и уселся в кресло. Со своего места Насте не было его видно, но она могла бы голову дать на отсечение, что он опять сидит, скрестив руки и закрыв глаза.
– Вы будете продолжать голодовку? – с сарказмом спросила она Павла.
– А вы уже успели проголодаться? – отпарировал он. – Вас прокормить – никаких денег не хватит.
– У меня нормальный аппетит здорового человека, не отягощенного муками совести, – весело ответила Настя. – А глядя на вас, можно подумать, что вам кусок в горло не лезет. От страха, что ли?
– Завидую вашему оптимизму. Впрочем, не зря же говорят, что многия горести – от многих знаний.
– Так поделитесь со мной вашими горестными знаниями, может, и у меня аппетит пропадет. Сэкономим на еде.
Он не ответил, но Настя с удовлетворением подумала, что произносимые им фразы стали длиннее, чем вчера. Ничего, со временем она его разговорит, нужно только терпение и немного выдумки. Одну особенность Павла Сауляка она уже высчитала: он не может мгновенно перестраиваться. Вчера в ресторане, когда она неожиданно назвала его Пашенькой и заговорила с ним ласково-просительно, он отступил от избранной жесткой линии поведения. Не потому, что поддался на ее мягкость, а потому что растерялся. И именно этим можно объяснить тот фортель, который он выкинул, танцуя с ней. Этот человек теряется, когда чего-то не понимает. Что ж, будем исходить из этого.
Некоторое время она лежала молча, подняв кверху руки и придирчиво рассматривая маникюр. Потом перевернулась на живот, оперлась подбородком на руки и в упор стала разглядывать Павла. Тот никак не реагировал, даже не пошевелился, словно окаменел.
– Как вы думаете, они сидят внизу или караулят нас на улице? – спросила она.
– Скорее всего кто-то из них сидит внизу, а кто-то – в холле на нашем этаже. Они же друг от друга тоже прячутся.
– Здесь не Москва, надолго их не хватит. Надо их всех куда-нибудь увести, пусть потолкутся на одном пятачке.
– Хотите поэкспериментировать? – Он приоткрыл глаза, но голову не повернул.
– А что? Не вам же одному. Я люблю развлечения, скука меня угнетает и лишает работоспособности. Собеседник из вас никакой, а если нельзя развлекаться с единомышленниками, то можно попробовать использовать для этого врагов. Как вы считаете?
– Тот, кто вас нанял, по-видимому, полный идиот, – процедил Сауляк. – И где только он вас откопал?
– Не грубите, Павел Дмитриевич. Если бы я не встретила вас вчера возле ворот вашего богоугодного заведения, вы бы уже стыли в придорожной канаве, и легкий февральский снежок тихо падал бы на ваше бездыханное тело. Может быть, вы и правы, я не настолько опытна, чтобы довезти вас до места назначения целым и невредимым, но по крайней мере лишние сутки жизни я вам подарила. Хоть бы за это спасибо сказали.
– Сутки жизни, как и деньги, лишними не бывают.
– О, да вы еще и философствуете? Вашему самообладанию можно позавидовать. Вы знаете, что за вами идет охота, вы вверили свою жизнь неопытной и глупой истеричке, стало быть, шансов уцелеть у вас – минус ноль целых семь десятых. А вы мелко склочничаете, считаете копейки, которые я трачу на еду, между прочим, не из вашего кармана, да в придачу рассуждаете о бренности жизни. Браво! Значит так, Павел Дмитриевич. Или вы прекращаете играть в гордость и самодостаточность и мы наконец начнем с вами нормально общаться, или я ухожу в город обедать. Оставайтесь здесь в высокомерном одиночестве, и я посмотрю, сколько вы протянете, когда к вам в номер начнут ломиться ваши доброжелатели. Их по меньшей мере четверо, не исключено, что они уже познакомились и договорились о совместных действиях. А у вас даже оружия нет.
