Невнятно промычав слова благодарности, я спустился по узкой лестнице к двери подъезда.
Оказавшись на улице, я оглянулся на дом. В квартире Юлиуса Коула горел свет, в остальных окнах было темно. Вспомнив о Мэдж Кеннитт, я решил, что она не вписывается в общую картину – по крайней мере, пока. Ярдах в пятидесяти от меня была Кромвель-роуд. В ее сторону я и направился.
На улице было всего три фонаря: один – в начале, другой – в конце, третий – посередине. Было темно, а в тени зданий – еще темнее. Потому-то меня и удалось застать врасплох.
Услышав шаги за спиной, я внезапно почуял опасность, пригнулся и отпрыгнул в сторону.
Что-то очень твердое ударило меня в плечо, и я рухнул на колени. Взметнув руку, я выпрямился, подался чуть вбок и отскочил назад, заметив темную фигуру. Человек как раз замахивался предметом, похожим на автомобильную монтировку. Он рубанул сплеча. Монтировка просвистела мимо лица; я шагнул вперед и со всей силы врезал парню по ребрам. Отшатнувшись, он выронил монтировку и сдулся, словно проколотый воздушный шарик.
– Что это ты задумал, черт побери? – Не дожидаясь ответа, я двинулся на него.
Теперь мне удалось его рассмотреть. Молодой, тощий, недокормленный коротышка. Лица почти не видно; я лишь заметил, что оно одутловатое. Одежда дешевая, а на голове засаленная, словно пропитанная жиром, шляпа.
Я хотел схватить парня, но тот вывернулся и молнией умчался прочь.
Я смотрел ему вслед, вслушиваясь в еле слышный звук шагов. Плечо болело, и я был порядком напуган.
– Твою ж мать, – пробормотал я, встревоженно посмотрел по сторонам и в спешке направился к огням Кромвель-роуд.
Не успел я пробыть в номере и пяти минут, как позвонили с ресепшен. Меня спрашивал инспектор Корридан.
– Попросите его подняться. – Нажав кнопку, я вызвал официанта. Они с Корриданом оказались у двери одновременно.
Корридан, мускулистый голубоглазый здоровяк тридцати пяти лет, имел невыносимую привычку смотреть сквозь собеседника. Он был суров даже с друзьями: никогда не смеялся, да и улыбался редко.
Мы обменялись сердечным рукопожатием, и он одобрительно оглядел комнату.
– Должен сказать, вы неплохо устроились, – заметил он, быстро взглянул на официанта и продолжил: – Надеюсь, вы хотите угостить меня выпивкой?
– Обязательно. Еще и поужинаем, – сказал я.
– Вижу, для полиции Лондона вам ничего не жалко.
Официант дал нам меню. Мы выбрали холодное консоме, волованы с курицей и мороженое. К заказу я добавил два двойных виски и графин алжирского вина.
– Вы, газетчики, знаете толк в хорошей жизни, – вздохнул Корридан, опускаясь в единственное кресло. – Мне часто приходит на ум, что вместо полицейской службы стоило заняться чем-то менее обременительным и более прибыльным.
– Чья бы корова мычала, – буркнул я, усаживаясь на кровать. – Готов поспорить, вас заваливают взятками. Половина лондонских преступников платит вам за молчание.
Рот Корридана сжался в тонкую линию.
– У вас извращенное чувство юмора. Еще более извращенное, чем ваши моральные устои, – ответил он.
Я видел, что он не шутит.
– Ладно. Не будем о моих моральных устоях, – усмехнулся я. – Чертовски рад, что вы смогли приехать.
– Эта Нетта Скотт была вашей подругой? – спросил Корридан, подходя к окну. Прежде чем я успел ответить, он продолжил: – Я достаточно насмотрелся на Темзу из окон Скотленд-Ярда, но под этим углом, в таком освещении река выглядит очень красиво. Вы не находите?
