Я туда даже заглядывать не собиралась, но меня выловил в коридоре Виктор Иванович Казаринов и уговорил спуститься ненадолго. Отказать ему было сложно.
Поскольку он меня привел, да и я тут мало кого знала, сели мы рядом. Он тут же начал суетиться, подавать канапе и бутерброды с икрой и мясом, и вина налить не забыл, которое я целый час и цедила через силу – кислятина была редкостная. Сам он намахивал водочку одну рюмку за другой, как, впрочем, и большая часть коллектива.
Мы с ним немного поговорили о том о сем, потом он на кого-то отвлекся, и я улизнула. Поднявшись в кадры, решила заняться поручением Тимура. Достала из лотка «расстрельный список», подумав вдруг: а он ведь вполне мог просто переслать мне его по электронной почте, но не стал. Распечатал и принес лично. Эта мысль невольно вызвала у меня улыбку.
В общем-то, это дело недолгое – отправить ему должностные инструкции каждого сотрудника из списка. За полчаса успею, подумала я и пробежалась глазами по кандидатам. И тут увидела фамилию: Казаринов В.И.
Черт… Как досадно, как жалко его… Сразу вспомнились слова его жены о том, что он нервничает, боится увольнения. И вот – пожалуйста. Он радовался, что завод перекупили и не закроют, а в итоге вон что получается…
Может, попросить Тимура не увольнять его? То есть нет, просто замолвить слово за него, рассказать, какой он добросовестный и опытный работник. Тимур ведь совсем не знает Виктора Ивановича…
Я вдруг разнервничалась, подошла к окну и с удивлением увидела, что пошел снег. Он кружил в вечернем воздухе как рой мошек и таял, едва долетая до земли. Асфальт влажно блестел в свете фонарей, но ветки кустарников и пожухшую траву уже покрывал белый налет.
Я всегда не любила зиму, а тут и вовсе такая накрыла тоска. Как представила, что пойду сейчас домой, точнее, в эту чужую, пустую и унылую квартиру… а впереди ещё два бесконечно долгих выходных, полных тоски и одиночества…
Вдруг за спиной с шумом раскрылась дверь. Я ещё не успела обернуться, но сердце уже подскочило к горлу и затрепыхалось.
И точно – это был Тимур. Таким красивым он сейчас выглядел, что аж дыхание забрало. Глаза казались абсолютно черными, как безлунная ночь. Отросшие кудри он теперь заправлял за уши, но непослушные пряди все равно выбивались, падали тёмными завитками на лоб. Угольные брови привычно хмурились, отчего на переносице пролегала складка. Да, красивый, но своенравный, жесткий, нетерпимый. И только чувственный и немного капризный изгиб губ смягчал его облик.
Тимур на ходу, не оборачиваясь, захлопнул за собой дверь. Сунув руки в карманы брюк, подошёл ко мне. И при этом смотрел в глаза, смотрел неотрывно, заставляя меня нервничать. Потому что откуда-то я точно знала, что пришёл он вовсе не по работе.
Облокотившись, встал боком – к подоконнику, лицом – ко мне.
– Ну привет, Марина. Все гуляют, а ты что?
– А мне не хочется. Хорошо, что вы зашли, у меня к вам дело…
Трудно и даже как будто нелепо было называть Тимура на «вы», но на «ты» и вовсе язык не поворачивался.
– Давай без официоза, – улыбнулся он, по-прежнему не сводя взгляда. Чернота его глаз затягивала как бездна. – Хотя бы когда наедине.
– Хорошо, – кивнула я, осторожно выдохнув, чтобы не выказать волнение. – А дело…
– И дела все тоже давай отложим до понедельника?
Тимур, вроде как, просто попросил, но попросил таким тоном, что поспорить не осмелишься. И я замолкла. Ладно, дождусь понедельника, время ещё есть, хоть и поджимает.
