Чтобы хоть как-то поднять себе настроение заказываю с телефона роллы и ползу в детский сад. То-то у Маришки радости будет, второй день подряд забираю ее раньше всех.
Прямо, куда деваться, образцовая мать.
В садике меня снова встречают с немым изумлением.
— Евгения Александровна, у вас все в порядке? — ненавязчиво интересуется воспитательница, пока я одеваю Маришку, — вы какая-то взвинченная.
Будешь тут взвинченная, когда тебя полдня маринуют в участке.
— Работа, Ольга Алексеевна. Все дело в работе. Иногда глаз дергается.
— Как я вас понимаю. Бывает приползешь домой, снимешь один носок, а на второй сил нет.
— Вот именно.
Она мне рассказывает о том, как прошел день у дочери. Что ела, что рисовала, как погуляли, поспали. Мне очень интересно, и я с удовольствием слушаю подробности детской жизни, попутно продолжая собирать свою девочку.
— Мам, сапог не расстегивается, — она протягивает мне свои дутики.
— Давай посмотрим, — присаживаюсь рядом с ней на корточки, разбираюсь с молнией, а в это время за спиной раздается звон придверных колокольчиков.
— Ольга Алексеевна, вечер добрый! Я пораньше вырвался. Игрушки вот привез.
У меня из рук падает сапог и, вообще, паралич разбивает от ужаса.
— Как сегодня мой пацан? — Орлов останавливается всего в метре от меня.
Маришка смотрит на него во все глаза с нескрываемым восхищением, а я едва дышу, и не знаю, что делать дальше.
10. Глава 9
В этот момент у меня вся жизнь перед глазами проносится. Вот реально. Просто вжу-у-ух — и седина на висках.
Ден стоит позади меня, копается в ящичке своего сына, а я все так же сижу, будто парализованная. Надо как-то уходить. Сбегать. Хватать Маришку под мышку и выпрыгивать в окно.
Боже, почему его принесло именно сейчас? Ни раньше, ни позже, а именно в тот момент, когда мы здесь?
Может, он отвлечется? Например, выйдет в коридор. Или, наоборот, Ольга Алексеевна попросит его прибить какую-нибудь полочку в группе. Но нет. Судьба не настолько благосклонна ко мне, потому что Денис продолжает стоять за моей спиной и доводить своим присутствием почти до бессознательного состояния.
— Там дядя красивый, — выдает Маришка шепотом.
Ну как шепотом…Вроде голос пригасила, но все равно раздается на всю раздевалку, и я отчетливо слышу смешок у себя за спиной.
Гад самоуверенный.
— Угу, — сдержано киваю, не произнося ни слова, чтобы по голосу не узнал.
— Ты знаешь, как его зовут?
Со стороны, наверное, можно подумать, что я чокнутая. Чего-то мычу, головой мотаю, скукожилась вся, как воробей на ветке.
— Мам, а мы пойдем на горку?
— Угу.
— А в магазин?
— Угу.
Девочка моя, что ж ты такая болтливая сегодня, а? Я все еще тешу себя надеждой, что каким-то чудом удастся выбраться из этой передряги, но тут в раздевалку выглядывает воспитательница:
— Евгения Александровна, а вы за кружок заплатили?
Я снова киваю, чувствуя себя полнейшей идиоткой.
Сапог я починила — там подкладка в молнию попала. Маришке осталось обуться, и можно бежать, а шарф с шапкой я ей и коридоре повяжу.
— Вам еще надо выбрать костюм для Мариночки. Есть вот такая снежинка и вот такая. Что скажете?
С этим я тоже справляюсь — киваю на тот костюмчик, который больше понравился.
— А еще мы заказываем всем одинаковые футболки на физкультуру. Нужен ваш размер.
Вот черт. На этот вопрос ни мычанием, ни кивком не ответишь.
— Сто четыре, — цежу сквозь зубы.
— Сколько? Я не расслышала.
