Как я тогда ревела… Мне кажется, я выплакала озеро слёз, и потом тоже нередко закатывала истерики. А нечего было меня так баловать! Окружили заботой и любовью, ничего не требовали, оберегали от всего. Вкупе с моим, как оказалось, взбалмошным и вздорным характером… Ребёнком я была не особо милым, да и подростком тоже, что уж говорить про сейчас. Деда говорит, что я в маму характером, с тем же «огоньком». А ещё волосы у меня от неё — золотые, как монета на солнце. Если бы не зелёные глаза, никакого бы сходства с Гриннли у меня не наблюдалось бы. Они у меня все маги — высоченные, темноволосые, поджарые, как на подбор. Красавцы! А я — мелочь, метр с хвостиком, блондинка, ещё и выгляжу хрупкой как древняя ваза. Никаких плюсов, короче говоря.
В общем, когда я уже не могла отсиживаться дома, меня отправили в пансионат для девочек-немагов имени Святой Луизы. Мне нужно было общаться с другими детьми, как сказала Дора — «в подростковом возрасте ведущей деятельностью является интимно-личностное общение со сверстниками». Как сейчас эту фразу помню.
В пансионате меня приняли, скажем так, не особо радужно. Я раньше никогда не сталкивалась с жестокостью к себе, тем более — с детской жестокостью, но юные леди были невероятно изощрёнными и озлобленными. Самым обидным было, когда они состригли мне половину моих волос! И я уже хотела бежать, вернуться домой под крыло любимого дедушки, но первый месяц обучения воспитанницы не могли покинуть стен пансионата и пообщаться с родственниками, потому я была вынуждена терпеть издёвки, а по истечении месяца уходить уже не собиралась.
Для всех этих обделённых магией девочек я была белой вороной. Они ненавидели меня за то, что у меня есть дар, и тогда я поняла, что мне не из-за чего переживать. Есть те, кого природа не наградила и зачатками силы, а меня наградила! Я могла магичить, слабо, но могла. А вот все эти девочки, что были так жестоки ко мне — не могли. Так странно было видеть их зависть, но это значительно повысило мне самооценку.
О-о, какой я себя уверенной почувствовала, вспомнила, что два года одна выживала в дремучем лесу, а эти девчонки — домашние цветочки. Я сильнее, опытнее, и куда злее! Да я Гриннли, демоны их побери, и со мной нельзя связываться!
Примерно в тот момент силы в пансионате переменились. Что обидно, издёвки надо мной учительницы предпочитали не замечать, но, когда я встала на ноги и начала отвечать, сразу активизировались. Выговор за выговором, но мне-то что? Деда неплохо так вложился в пансионат, став главным спонсором, потому и все пометки в журнале поведения для меня были только чёрточками на бумажке. О нет, не меня заперли с этими людьми, их — со мной.
Да, в пансионате я многому научилась: давать сдачи, отвечать на грубость, бороться за справедливость, ехидничать, пакостничать... договариваться. Последнее умение было очень на руку, потому что раньше всё доставалось мне по первому вздоху, а мальчики из соседнего пансионата не собирались бегать за мной и выполнять все мои капризы. Приходилось договариваться, торговаться и приплачивать, потому что пакости сами себя не сделают, а магический клей да проклятийные булавки в нашем пансионате раздобыть нельзя было. Для меня до сих пор загадка, откуда их брали мальчишки, но, видимо, в делах вредительства у них был больший опыт.
В общем, когда директриса уже не могла терпеть мои выходки (а хватило её года на два), я с милой улыбкой, большим опытом и чемоданчиком «наилучших пожеланий» покидала свою Школу Выживания имени Святой Луизы. Кажется, монашки плакали мне вслед. От радости. От такой занозы избавились! И пусть думают, что выжили меня, если им так больше нравится, но я сама ушла, предварительно обговорив всё с роднёй. Мне не нужно было воспитание для леди немага, ведь у меня была сила, и я гордилась этим. По крайней мере пыталась.
