— Конечно же, значишь, Вика! Ты моя жена. Ты мать моих детей. Ты всегда будешь выше и ценнее всего и всех.
Слёзы начинают бежать ещё быстрее. Он так и не сказал, что любит…
— Я тебе не верю. — хриплю с надрывом. — Не верю… Ты врёшь. Я чувствую, что ты врёшь. Я знаю это! Она же не первая, да? Насадка на член… Блядь, как мерзко, Костя… В нашем доме? Ты привёз эту свою сосалку в наш дом. Здесь живу я, твоя жена, мать твоих детей и сами дети. Где же я ценнее и выше хоть чего-то? Где банальное уважение ко мне? Где любовь? Где твоя любовь, Костя?! Ты сравниваешь живого человека с вибратором! Сука-а, — захлёбываюсь слезами. — С каких пор у нас секс-шопы только для женщин? Разве там нет ассортимента для мужчин? Куклы, вагины… блядь, я не знаю… Не знаю… Не хочу тебя видеть. Не могу тебя видеть! Уйди! Уйди же!
Константин Борисович Бязь
— Карта или наличные?
— Карта.
Официально заявляю, дороже этого минета у меня ещё не было. Ебал бы я такой опыт.
Выхожу из ювелирного, чувствуя себя последним долбоёбом. Даже на ржач тянет от шаблонности всего происходящего. Измена — цветы — цацка.
Закуриваю по пути в машину. Рука тянется к карману пиджака, где лежит телефон. Хочу позвонить Вике, но заставляю себя не делать этого. Одёргиваю себя уже в десятый раз, с тех пор как уехал из дома.
Пусть перебесится. Просила уйти? Я ушёл. В конце концов, Вика — одна из самых умных женщин, которых я когда-либо встречал. Да, в последние годы это не так заметно. Отупела моя девочка после декрета, возни с нашими близнецами, секций, логопедов, подготовительных, кружков, готовки и уборки. Тупить стала безбожно. С ней даже поговорить не о чём. Вечно смотрит ночью какие-то дебильные сериалы… Все разговоры ни о чём. Я домой уже не хочу приходить. С такой жизнью я мужчиной перестал себя чувствовать.
Хули мне тот порядок и жрачка? Я не миллиардер, конечно, но вполне могу себе позволить и клининг, и доставку еды на дом. Дети… Вот тут, да. Няня не потянет наших сорванцов. Вика хорошая мать. Дети полностью на ней. Но тут уж, извините, кто-то должен бабки зарабатывать. Я домой приезжаю и меня кроет уже через час. Прячусь в туалете или в ванной. Постоянный шум, постоянные дёрганья. Никакого отдыха. Я и в выходные стал работать, чтобы не возить Вику с детьми никуда. Это вскрыться можно. Сколько бы раз я ей ни объяснял, она не понимает, что в выходные я хочу отдыхать, а не по магазинам или госучреждениям мотаться. Вечно какие-то планы… То детский развлекательный центр, то кино, то аквапарк, то музей, то покупки, то к её родителям надо ехать… Заебало. Я держался, сколько мог, пока чердак совсем уже течь не начал. В один из таких выходных я поймал себя на мысли, что на хер мне такая семья не сдалась. Не тяну я её. Не вывожу. Не для меня это. Разозлился, пиздец, думал скандал устрою, но чудом сдержался. Уехал. И так удачно, главное, по пути поймал девушку, голосующую под накрапывающим дождиком. А мне-то, собственно, было по хуй, куда ехать. Вике сказал, что на работу, а сам ехал куда глаза глядят, потому и остановился. Делать один хер было нечего.
Анечка… Девка — огонь, хоть и блядь редкостная. Свои бабки отрабатывает как надо, да и под порядочную не косит. Когда я её подвёз до дома, она мне практически открытым текстом сказала, что я ей понравился и она себе ищет спонсора для редких и приятных встреч.
