Не оставляя - страница 26

Было даже где-то любопытно и интересно. «Но к чему мне всё это, – думал я, – к чему! Мне что, надо готовиться в филологический или какой-нибудь литературный институт!..» Но вслух я пока не возражал, а едва успевал конспектировать основные тезисы её лекции. Даже рука у меня затекла с непривычки, и я стал демонстративно поглядывать на свои часы и трясти усталой рукой.

Наконец, взглянув на свои часики, она снисходительно и в то же время пристально посмотрела на меня, точно хотела этим взглядом медленно с растяжкой произнести: «Ну что, наглый юнец, утомился, скоро твою спесь выбьем окончательно…» Вслух, правда, она сказала, что подошло время перерыва и, быстро встав, вышла из аудитории.

Я ничего не сказал о её фигуре, не потому, что широкие светлые брюки, следуя какой-то только ещё входившей в обиход французской моде, болтались на ней, точно это была юбка до пят, и скрывали самое важное, на мой взгляд, – ноги, а потому не сказал, что просто не хотел гадать о её возрасте. Где-то лет на десять она была меня старше, ну, может, на восемь. Впрочем, это было не так уж и важно мне.

Я вышел из аудитории, думая как провести целый час отпущенного мне перерыва. Выходя из корпуса, я заметил, что письменных столов на площадке перед входом уже не было, как не было и садовника в его испачканном желтой масляной краской халате. Не было и пластикового ведра с известью. Наверно, садовник где-то усердно белил разведённой известью стволы деревьев и подкрашивал желтой краской скамейки, искренне сожалея в душе, что таким подлым образом востребован его талант живописца, – Даша говорила, что в свободное время он писал море.

Солнце припекало уже нещадно, обещая очень жаркий и душный день. У меня мелькнула мысль, что Даша, скорее всего, уже приехала и можно будет преподнести ей сюрприз, неожиданно заявившись к ней в общежитие за словарём. Однако, легко найдя это общежитие, рядом с которым находилась и небольшая столовая, откуда вкусно по-домашнему пахло чем-то печённым, я на входе в само общежитие услышал от грозной пожилой вахтёрши, обладавшей властным начальственным голосом, что Даша Невицкая ещё не приезжала из города. Это сильно расстроило меня – всё же очень хотелось увидеть её. Тогда другая мысль пришла мне в голову: «Почему бы не скоротать время у моря, которое, по словам Даши, было где-то совсем рядом». Я даже догадывался в какой стороне.

И я, обойдя уже пустовавший теннисный корт и всю спортивную площадку, нашёл зараставшую травой тропинку и по ней дошел до густых зарослей деревьев, где обнаружил большой деревянный щит с аляповатым местами сильно облупившимся изображением девочки в жёлтом купальнике, радостно бегущей в сторону пенящегося моря. Ниже было грозное предупреждение, что ходить на пляж опасно для жизни и строго запрещено всем учащимся. Чьих рук это произведение – понятно было и без автографа.

Учащимся тётушкиного заведения я не был, а тем более куда-то бегущей девочкой – и поэтому тропинка уверено вывела меня из зарослей до крутого спуска, у которого уже слышен был тихий морской прибой. Через пару минут я увидел и море. Оно блистало такой же манящей сверкающей голубизной, как и вчера на городской набережной.

Спускаясь к воде, я любовался открывшейся картиной довольно большой и очень скалистой бухты. Абсолютно пустынный галечно-каменистый пляж, если его можно было так назвать, и в самом деле некогда был сильно разбит штормовыми волнами. Повсюду виднелись довольно большие валуны и камни, сорванные наверно с обрывистого берега или всё-таки принесённые морем. Но сейчас удивительно чистая и прозрачная вода, сквозь которую местами просматривались пышные темно-зеленые султаны водорослей, была очень спокойна. Только небольшие волны мягко накатывали на берег и шуршали мелкими разноцветными камешками и галькой. Я громко загремел мелкой галькой, когда ступил на неё и направился к бирюзовой воде.