Не по лжи. Стихи и пародии - страница 2



Героев русских поминают свято,
За схватки с дикой силой янычарской
Здесь чтят и помнят каждого солдата.
Царю поют хвалы без словопрений,
Держа над головами паствы чаши…
В России же героев проклял Ленин
И вытер ноги прошлой славой нашей.
И вот теперь вопят потомки рвани,
Что гадила в усадьбах и поместьях,
Мол, мы теперь приимцы прошлой дани,
Что взяли с «буржуинов» с жизнью вместе.
Коллекции у многих из трофеев,
Жаль чучела набить не догадались.
Вы, генерал, прапрадед Тимофеев,
С такою швалью попросту не знались.
А мне как быть, как плакать и томиться,
Что земли наши нелюдям достались?
Двуглавая ощипанная птица
Пришпилена, охотникам на зависть.
Она короны царские не носит,
Надев горшок на головы давненько…
А у меня тут ветер листья косит,
И смотрит Шипка вниз, на деревеньку.
Пускай воздастся всем по мере яда,
Пролитого на головы героев!
Их ждут позор и бесконечность ада,
И там, в аду, «крещенье» огневое.

Кесарю

Легко и красиво живётся кому-то
Без мыслей, без Бога, без близких друзей?
Их свешены губы, их щёки раздуты,
И пышет огнями у них из ноздрей.
Они вам расскажут о «правде и чести»,
Они вам покажут, где Кузькина мать.
Они разнесут о вас грязные вести,
Вас вымазав в дёгте. У них не отнять
Способностей дедовых к стрельбам в затылок,
Ведь гены раздавишь меж пальцев едва ль.
Зато собирается куча бутылок
На кухнях у них и вокзальная шваль.
Наказаны дети и внуки партийцев,
Что в прорезь прицелов смотрели вприщур:
Их души мертвы, отвратительны лица,
Их сумрачны судьбы и в доме сумбур.
Не сладко потомкам шпаны бесноваться,
От желчи во рту хинной горечи вкус.
От Бога им некуда будет деваться,
Когда на тот свет припожалует гнус!

«Страна сравнима с кукольным вертепом…»

Страна сравнима с кукольным вертепом.
Надеты куклы туловом на пальцы.
Хотя и не владеют куклы степом,
Вполне способны драться и плеваться.
Их анилином расписали знатно,
Для зрителей они вполне приличны,
Но пахнут пылью и едят отвратно,
Хоть врут зевакам, что живут отлично.
Старьевщики, и те воротят ноздри,
Когда им предлагают их обноски,
Суфлёра нанимать в театр поздно,
Ведь головы марионеток плоски.
Они лишь открывают рты наружу,
А говорят за них совсем другие.
Их кругозор вертепом напрочь сужен,
Сердца, как кулачки, у них пустые.
Они себя баюкают надеждой,
Мол, отыграем в комиксах и – в дамки.
Но все кончают в мусорке невежды, —
Излюбленный финал постыдной драмки.

«Когда кончается халява…»

Когда кончается халява,
И подступает злой писец,
Плебс начинает мыслить здраво,
Мол, просто сука царь-отец.

«Хлобысь, и зазвенело у врагов…»

Хлобысь, и зазвенело у врагов
От слов царя в ушах, мозгу и жопе.
Царь был расхлябан, но вполне суров,
За двадцать лет он совесть напрочь пропил.
Враги поджали губы и пошли
Писать свои нехитрые протесты.
Задвигали войска они вдали,
Ища себе спокойствия и места.
А царь прилёг с трудов на боковец,
Поддержанный величием народа,
Которому давно пришёл звездец.
На звездецы всегда у плебса мода.
Хоть скрепоносно мается народ,
Он ждёт врагов к себе на растерзанье,
Но сам без понуканий тупо мрёт,
Под стёб властей не приходя в сознанье.

Многоточие жизни

Как мало надо старикам!
Всего-то капельку вниманья.
Досталось много их рукам,
Сердцам и душам, и сознанью.
Они хлебнули через край
Репрессий, голода, обстрелов…
Надеясь, что настанет рай
Для внуков, умирали смело
За Родину, за отчий дом…
Но нет обещанного рая.
Всё так же правит страшный гном,
Герои нищие – страдают.
Наверно, так заведено,