Добравшись до Северского Донца, Долгорукий остановился на крутом побережье и залюбовался красивой рекой. Во многих местах где-то спокойный Северский Донец, а где-то быстрый, то сужался, то расширялся. И деревья или вплотную стояли к реке, или отступали далеко в степь.
Князь, борясь с дремотой, двинулся дальше. В поредевшем тумане слышался звонкий перестук лошадиных копыт. Лениво помахивая кнутом, Долгорукий прошел Гнилую, Деркулу, Калитву и скоро добрался до Обливенского городка на реке Деркул, в котором замерли жилища казаков.
– Атаман Обливенского городка! – вдруг раздался слева голос офицера.
Долгорукий замедленно повернул голову и, смерив презрительным взглядом, явившегося по собственному почину атамана, грозно спросил:
– Говори харя разбойная, есть в твоем городке беглые?
– В городке до вчерашнего дня проживало двадцать беглых людей, но они все сбежали, услышав, что приближается царское войско, – ответил испуганный атаман, и чтобы у князя не возникло никаких сомнений, перекрестился с особым усердием.
Казак с виду спокойный стоял перед князем не шелохнувшись, хотя руки его заметно дрожали. Долгорукий обвел его недоверчивым, колючим взглядом, затем в ярости выхватил из-за пояса плетку и со всей силы хлестнул по лицу.
– За что князь? – отшатнувшись, вскрикнул атаман.
– Молчи холоп! – в гневе раздраженно вскрикнул Юрий Владимирович. – Чтобы впредь знал, как с ворами связываться. И что будет, если и дальше будешь вводить в грех добрых людей!
– Я правду гуторю, милостивец! – надтреснутым голосом попытался возразить атаман, но Юрий Владимирович потрясая кулаками, разразился в его адрес отборными ругательствами, а потом приказал Несвицкому:
– Подать сюда розги!
– Князь помилуй, я верой и правдой служу, – взмолился атаман.
– Валите его на землю и бейте без пощады! – вне себя заорал князь и, атамана повалив на деревянную скамью, стали беспощадно пороть плетью.
– Смертно сыпьте дьяволу, – потребовал Долгорукий.
– Отпустите, не могу больше терпеть! – заревел казак, ловя открытым ртом воздух.
– Ответишь – отпустим! Говори правду!
Атаман только вскрикивал под градом ударов. В результате дознания с пристрастием выяснилось, что в Обливенском городке имелось 6 казаков-старожилов, десять человек из Малороссии и двести из русских провинций, но они попрятались в глубоких оврагах в притихшей степи.
Драгуны в поисках беглых холопов рассыпались в разные стороны и, схватив голытьбу, на веревках притащили в городок.
– Всех смердов заковать в цепи и отправить в Воронеж. Никого не жалеть, никакой пощады! Пытать, бить, рвать ноздри и вешать! – взъярился холеный князь и в гневе пригрозил плетью: – Я вас воспитаю злодеи! Крушить буду безжалостно.
Пополнив запас продуктов и овса, Долгорукий направил отряд во главе братьев Арсеньевых вверх по Северскому Донцу, сам же продолжил сыск по левым притокам Донца. И здесь князь совершил вторую большую ошибку, раздробив свои силы еще на два отряда, что в дальнейшем приведет его к гибели.
В Ново-Айдарске, в Беловодске и в Явсужске князь тоже провел сыски, но это к ничему не привело, что привело потомка Рюриковичей в большую ярость. Не успокоившись, Долгорукий приступил к таким карательным акциям, что казачья старшина из Черкасска не в силах вынести страшные сцены, отворачивала глаза. Дальше Долгорукий, ослепленный злостью, шел, не соблюдая никакой осторожности.
