– Губернатор поблагодарил Черкасск за верность царю и выразил надежду, что мы совместно с калмыками разобьем Булавина, – радостно доложил есаул. – Кроме этого Толстой пообещал выделить в помощь солдатский полк.
Скоро Черкасск до отказа запрудили повозки, фургоны и телеги с пушками. Днем по городку растекался шум, гам и неумолкающий грохот, а вечером по улицам туда-сюда сновали пешие и конные вооруженные казаки. Городок, стал походить на развороченный палкой муравейник.
– Войско готово к встрече с Булавиным. Казаки наточили пики, шашки и приготовили коней, – вскоре лихо отрапортовал Петров и не сдержавшись, предложил: – Лукьян, наши деды ложным отступлением часто заманивали врагов в ловушку. Полагаю, что и нам нужно использовать этот прием, чтобы разбить Булавина.
– В обороне лучше стоять, – сбивчиво и нервно возразил старый есаул.
– Зачем нам стоять в обороне, если мы имеем большее количество казаков? – не разделил его мнение Петров. – Нет ничего худшего, как сидеть и ждать.
– Нам ни к чему лишние приемы: мы их и так сомнем, – разглядывая курительную трубку сощуренными глазами, с чувством собственного достоинства ответил Максимов. – Бог даст и так разобьем разбойников.
В середине октября войско Лукьяна Максимова, перевязавшись через плечо белым платком, чтобы чем-то отличаться от воровских казаков, вышло из Черкасска. Навстречу из Закатного городка выдвинулись мятежные отряды Булавина. После полудня оба войска встретились в двух верстах от реки Айдар.
– Казаки за мной! – взмахнул витой нагайкой Ефрем Петров и, пригнувшись к шее коня, услышал за своей спиной топот нескольких сотен копыт.
Черкасские казаки с воинственными криками развернулись лавой. По степи отрывисто фыркая, понесся конский табун. Разношерстная лавина голытьбы с диким ревом кинулась навстречу. На солнце серебристыми бликами засверкали сабли и пики. В руках мятежников завертелось холодное оружие.
Над степью взвилось пыльное облако. На поле шум то усиливался, то ослабевал. Противники с азартом схлестнулись в жестокой сече, чтобы безжалостно кромсать друг друга. В бою звенело оружие, разносились крики раненых. Степь покрылась изрубленными телами. Особенно большой урон случился в войске Булавина.
Жестокий бой продолжался полдня. Наиболее кровопролитными случились последние минуты сражения. Мятежники с повозками прижались к реке. Несколько раз голытьба бросалась на противника, но верные царю казаки принимали их в пики, и они вынуждены были с большими потерями отступать.
Когда солнце приблизилось к закату, Булавин, не выдержав дружного натиска войска Максимова, приказал голытьбе с казаками спешиться и занять оборону в выстроенном в круг обозе. Атаман понял, что оказался в безвыходном положении: Максимов взял его в кольцо, чтобы добить.
Прислушавшись с тревогой к близким звукам, Кондрат взволнованно поднялся на высокий пригорок и увидел, что степь затянуло густой пеленой дыма. Сквозь сетку мелкого дождя огонь длинной змейкой двигался в их сторону. Осунувшееся лицо Кондрата приняло выражение отчаяния. В его груди бешено заколотилось сердце.
– Пошлите казаков во все стороны, чтобы узнать обстановку, – распорядился Булавин, но не успели разведчики отойти от лагеря, как тут же вернулись обратно.
– Что творится вокруг? – мрачно спросил атаман.
– Мы полностью окружены.
Булавин, испытав сильное волнение, впал в тяжелые раздумья. Он понял, что произошло непоправимое. Вражеское кольцо окружило его войско со всех сторон. Неужели он просчитался и победы не видать? Разум Кондрата не мог осознать размер беды.
