– Алексей! – вскрикнул царь: – Напиши указ гетману Ивану Степановичу Мазепе, чтобы он приказал кошевому Запорожской Сечи изловить вора Булавина, заковать в цепи и прислать с крепким караулом в Москву. И укажи, чтоб гетман удержал от возмущения запорожских казаков. Но если кто-нибудь ко злу все же присоединится, то пусть применит к этим людям жестокое наказание. Исполни в сей час!
Макаров вернулся с указом и с целым ворохом бумаг.
– Готово, ваше величество!
– Доставишь это письмо лично! – приказал государь и, взглянув на икону Казанской Божьей Матери пламенными глазами, распорядился, чтобы гетман Мазепа отправил в поход против Булавина и его воров полтавский полк Ивана Левенца и компанейский полк Кожуховского.
По указу Петра гетман Мазепа в коротком бою разбил войско Булавина и побрал в полон многих казаков. После поражения Кондратий Булавин и примкнувшие к нему запорожцы ушли на Дон. Петр I милостиво похвалил гетмана Мазепу за посылку ратных людей, и одарил своей милостью полтавского полковника Ивана Левенца, компанейского полковника Кожуховского и двадцать одного сотника.
Но волнения в верховых городах Дона продолжились. На их усмирение наказной атаман Максимов направил из Черкасска отряд, возглавляемый старшинами Тимофеем Федоровым и Матвеем Матвеевым. Сам же Лукьян с другими старшинами продолжил сыск беглых холопов, что вызвало гнев всего Дона. Особенно в жестоком деле преуспел Ефрем Петров.
После указа царя по приказу Лукьяна Максимова в Запорожскую сечь отправились Степан Мумыка и Панкрат Орленок с письмом, где было написано, что если вор Булавин появится в Сечи, то его следует задержать, заковать и уведомить Войско Донское о его поимке.
Потерпев поражение, Кондратий Булавин с приближенными казаками добрался по бездорожью до Запорожья и остановился в трех больших зимовьях на реке Вороньей, которые находились чуть ниже Звонецкого порога. Устраивались надолго, потому что до весны о чем-то нечего было и думать.
Поплевав на ладони, озаботившиеся подступавшими холодами казаки, начали рубить дрова и заготавливать съестные припасы. Несколько дней в лесу не смолкал стук топоров и визг пил: казаки готовили строительный материал для жилья. Вокруг было безлюдно, но лес, река и степь были добры и уютны. Хотя в туманной дымке темнел грустный лес, а из-под земли выбивался мелкий родник.
На отдыхе в запорожской пади дымились костры. Над огнем жарились козьи туши и кипели котлы с ароматной водой, а на раскаленном куске железа пеклись аппетитные лепешки. В ожидании вкусной пищи голытьба, сидя под деревьями дремала. Рядом хрустели кони заготовленным сеном.
Вскоре дни, напоминавшие о надвигающийся зиме, стали короче и казаки, угрюмо наблюдая за снежными облаками, заскучали. В серой и однообразной жизни безделье давило в покосившихся избах. Но незадолго до зимы в эти же места явилась уцелевшая голытьба с казаками и на реке воцарилось шумное веселье. Уставший люд несколько дней отогревался в теплых зимовьях, чинил сбрую, одежду, обувь и подковывал коней.
В первый зимний день, отдохнувший и набравшийся сил Булавин отправился с товарищами на охоту в безмолвный лес, тревожно шумевший вершинами. В глухом ропоте покрытых инеем деревьях Булавин угадал, как будто предостереженье. Наклонившись вперед, Кондрат напряг слух и обратился во внимание. Но от чего лес предупреждал атаману не стало ясно. Вдохнув колючий морозный воздух, Кондрат пробрался вглубь.
