– По-твоему, это так легко? На что я буду жить? – выпалила я, с трудом сдерживая свое раздражение. Беспринципность этого человека поражала.
– Достаточно того, что ты вообще будешь жить! – отрезал Булат голосом, не терпящим возражения, всем своим видом намекая на то, чтобы я ценила это. И да, я ценю свою жизнь, только никак не могу поверить, что происходящее – взаправду.
– Хорошо, – мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Пока что согласиться, потом я обязательно найду варианты. – В таком случае мне нужно в школу, написать заявление по собственному желанию.
– За час уложишься?
– Постараюсь, только сначала мне нужно домой, переодеться и взять необходимые вещи, – решила я попытать удачу.
– Час ехать только до твоего захолустья, – нахмурился тот недовольно.
– Но я не могу в таком виде появиться на людях, – настаивала я, не собираясь отступать.
– Через десять минут жду тебя внизу, – бросил тот сухо и вышел из комнаты.
Всю дорогу я уповала на то, чтобы сестра оказалась дома, очень сильно хотелось её увидеть и успокоить лично, а не по смске. Но как обычно, в моей жизни всё идёт поперёк, и естественно, Катю я не застала.
– Тебе необязательно заходить! – заявила я, когда Булат заперся в дом следом за мной.
– Я уже зашёл, – отрезал мужчина и осмотрелся.
– Подожди здесь, я быстро, – произнесла я, давая понять, что ему тут не рады. Не хватало ещё чтобы этот громила здесь рыскал.
Очутившись наконец-то в своей комнате, я села на кровать и глубоко вздохнула, пытаясь немного успокоиться. Моя жизнь летит к чертям, а я даже сделать ничего не могу. Если сейчас сбегу и заявлю в полицию, жизнь сестры будут под угрозой. Да и смогут ли мне там чем-то помочь? Единственное, что мне остаётся, это плыть по течению и пытаться в нем не утонуть. Но порою так и хочется захлебнуться.
Умывшись, почистив зубы и собрав волосы в тугой пучок, я надела привычный рабочий костюм. Заправила блузку в брюки и посмотрела на себя в зеркало. Кажется, я похудела за эти два дня. Неудивительно, ведь я и сегодня ничего не ела. И как-то даже не думала о еде. Возможно, так сказывается стресс.
Вернувшись в прихожую, я не застала там Булата. Но и была уверена в том, что он не выходил. Ибо тогда бы точно услышала, потому что наша старая дверь громко скрипит. Сжав со злостью зубы, поспешила обратно в дом и практически сразу заметила открытую дверь кладовой. «Какого чёрта он там забыл?» – от негодования аж свело скулы. В эту комнату никому нельзя заходить без моего разрешения! Да и в принципе заходить.
– Насколько помню, я тебя сюда не приглашала! – зашипела я, словно кошка почуявшая опасность.
– Это твоё? – он указал рукой на мольберт, на котором всё ещё находился холст с моим последним рисунком.
– Выходи, – потребовала я, игнорируя его вопрос. – Сюда посторонним вход запрещен!
– Вполне неплохо, – заключил он, сосредоточено рассматривая рисунок. И явно не собираясь уходить.
– Да что ты понимаешь в искусстве? – усмехнулась я, разведя руками.
– По-твоему, я совсем тупой? – зыркнул на меня предупреждающе.
– Мы разве не спешим? – снова пропустила его вопрос, желая поскорее увести мужчину из моего пристанища.
Когда-то здесь была обычная кладовка. Но лет в двенадцать я облюбовала комнату под свою мастерскую. Поначалу это казалось какой-то игрой, отчасти я пыталась таким образом выглядеть взрослей. Папа был уверен, что со временем эта тяга к рисованию пройдёт. Возможно, он не хотел, чтобы что-то напоминало ему о матери. Поэтому и не поощрял мой интерес. Однако с возрастом я всё больше и больше увлекалась. И тогда, пересилив себя, отец подарил мне на день рождения мольберт. Наверное, это до сих пор самый лучший подарок в моей жизни.
