– Привет. Я Герман! – мой бывший как-то быстро среагировал, по-мужски, на равных, протянул свою красивую ладонь Вадику. Кстати, руки у Германа были исключительные. Ладонь узкая, с длинными тонкими пальцами. Ему бы точно надо работать моделью в рекламе для крема или часов. А еще говорят, это ладонь мудреца, думаю, вранье: скорее это ладонь того, кто ничего тяжелее ручки не поднимал за всю свою жизнь. А-а-а, точно, так это и есть – мудрецы!
Мальчик несмело пожал протянутую ему руку, он все еще пребывал в растерянности, бросая взгляды то на меня, то на Германа.
Я решила быстро снять напряжение своим небольшим вступлением:
– Вадик… Этот странный мужчина в модной черной косухе и с оранжевой головой, как пламя китайского дракона – мой бывший парень, – начала я. – Пять лет мы боролись за любовь, но вот как-то поняли, что мы все же просто лучшие друзья. Такое бывает! – на этих словах я подмигнула мальчику. – Однажды и с тобой это случится! Ты только не волнуйся!
Герман решил подыграть мне и запел, скидывая куртку:
– Да как же можно любить девушку, если она даже яйца не умеет жарить? А когда я принес в первый раз пельмени, то увидел очень странную картину – эта девица гуглила способ приготовления ПЕЛЬМЕНЕЙ. Я был в шоке, но только представь себе – такое повторилось с макаронами и даже с сосисками, вот тогда мое очарование ею пропало… Наверное, и любовь тоже! – он подошел к парню вплотную, положил свою ладонь ему на плечо и сказал со всей серьезностью, глядя прямо в глаза: – Не встречайся с девушкой, которая любит Достоевского. Выбирай ту, которая варит пельмени, ну или хотя бы знает, как их варить!
Мальчик быстро-быстро стал моргать, потом со всей серьезностью сообщил нам:
– Я-я-я... я-я-я и са-ам все мо-огу.
Повисла пауза. Такого ответа ни я, ни Герман не ожидали. Вот так все просто – я и сам все могу. А мы и в двадцать, и в тридцать, и в сорок не все можем.
Мы засмеялись в голос, а вместе с нами и Вадик.
Это был простой деревенский мальчик, которого с пеленок приучили чистить картошку, мыть посуду и уважать старших. Ему всего каких-то пятнадцать лет, а он уже мужчина. Вполне самостоятельный и рассудительный. Все трудности в его жизни лепили из него что-то хорошее и доброе, я бы сказала, глубокое и нравственное.
Он реально говорил о том, что умеет делать, без бахвальства и позерства, он сказал так, потому что посчитал нужным, потому что в нем уже созрело понимание сути женской природы, неведомое многим взрослым мужчинам: что приготовить, убрать можно и самому, а вот ласку и заботу дают другие, если, конечно же, они не измучены трудом и заботами.
Я пристально посмотрела на парня уже как на настоящего мужчину. Он был еще не совсем сформировавшимся, но с хорошими данными. Широкие плечи, сильные длинные руки. Лицо было еще круглым, с такими милыми щечками, но симпатичным и добрым. Природа позаботилась о нем, дав приятные черты, но как жаль, что жизнь сейчас так сурова с ним. Мое сердце сжалось…
Вероятно, после рассказов Анны об их семье я стала более чувствительной и сентиментальной к ним. Нельзя оставлять все как есть. Надо что-то предпринять. Надо... надо… надо…
В этот момент Герман развернулся ко мне и тоже расплылся в улыбке.
– Молодец парень! А?! – и похлопал Вадика по спине.
Я впервые видела, как мой бывший общается с детьми. Оказывается, у него это отлично получается – быстро входить в доверие к подросткам.
