А сейчас у меня настоящая любовь, поняла? Впрочем, ты, наверное, не знаешь, что это такое – просто любить, без всяких условий. Я очень тебя прошу: оставь Олю в покое. Прекрасно знаю, что именно ты науськала ребят на неё. Если хочешь, я тебе денег дам, только не трепи её имя, не делай ей пакостей.
В ответ на эти слова Ленка смерила Олега с головы до ног яростным взглядом и смачно плюнула так, что плевок лишь по счастливой случайности не угодил подростку в лицо.
– Тьфу на тебя, козёл вонючий, дёшево хочешь от меня отделаться! Не нужны мне твои паршивые деньги… – Ленка ещё долго ругалась, сыпала отборным матом, словно это была не всего-навсего пятнадцатилетняя девочка, а зарвавшийся пьяный мужик.
Проходившая мимо женщина средних лет в тёмной толстовке, с авоськой в руках, услышав нецензурные слова из уст малолетки, только укоризненно покачала головой.
В общем после сегодняшнего разговора с Ленкой Олег лишний раз укрепился в мысли, что дело принимает весьма опасный поворот, эта дурочка Семендеева совсем съехала с катушек и не хочет больше понимать человеческих слов. Он твёрдо решил ещё раз посоветоваться со своим другом Робертом: вместе они наверняка что – нибудь придумают.
Когда Олег во второй раз предложил Оле проводить её после школы, она снова ему не отказала и даже, как ему показалось, или на самом деле, мило улыбнулась, обнажив белоснежные, как жемчужины, зубы.
В этот раз они решили сначала побродить по берегу моря, так как погода в этот день стояла чудесная, хотя и не было солнца. Но воздух был тёплый и какой-то умиротворённый, кругом, где только были деревья, кружился золотистый листопад. Листья отрывались и неслись в задумчивом хороводе неизвестно куда, и Олег, идя с Олей, мечтал о том, как хорошо бы и им куда-нибудь улететь, как вот эти беззащитные и беспризорные листья, от всех этих жизненных передряг.
Оля всю дорогу молчала и всё время сосредоточенно думала о чём-то своём.
Они нашли безлюдное место на берегу моря, бросили свои ранцы, а сами примостились на облюбованный ими серый валун. Девочка подпёрла маленькими кулачками лицо и устремила свой взор на море, откуда дул лёгкий бриз. И подумать только, цвет её глаз соперничал с цветом моря, такая ослепительная лазурь плескалась в них, что Олег даже зажмурился.
– Послушай, Ольк, можно мне тебя так называть?
Она в знак согласия кивнула головой.
– Так вот, хотел спросить, откуда у тебя вот эти странные бурые пятна на запястьях рук и выше! Вот и на ногах тоже. Это аллергия какая-то, наверное, не так ли?
«Господи, – спохватился он, – какой же я тупоголовый болван, что об этом её спросил, будто не о чем больше говорить с понравившейся мне девчонкой».
После его слов бедняжка прямо -таки заметалась, как попавшаяся охотнику косуля. Она одновременно и покраснела, и побледнела, стала поспешно натягивать подол простого без всяких вычурностей, как у других девчонок, платья. Потом она зачем-то стала рыться в своём ранце, при этом пряча от него лицо.
В конце концов, девочка призналась, что её часто бьёт неродная мать.
От ужаса у него даже зрачки расширились: бить почти взрослую девчонку. Это же чудовищно, это жестоко, это нарушение всяких прав ребёнка! Сам он с малых лет воспитывался в такой обстановке, где о ремне, или ещё о чём-то в этом роде никто и никогда не заикался. Правда, отец у него был вполне требовательным человеком и в меру суровым, но Олег не помнил такого случая, чтобы он когда-нибудь причинил ему физическую боль. Про мать и говорить нечего, она- сама доброта.
