- Вы принимаете карты? - спрашиваю, доставая из рюкзака кошелек.
- Ваш заказ уже оплачен.
- Я не про шары, - улыбаюсь. - Я хочу оплатить сам праздник.
- Я про праздник и говорю, - мило улыбается девочка, а вот я начинаю хмуриться.
- В каком смысле “оплачен”?
Первая мысль: Агата оплатила. Но она бы мне сказала. Вторая вообще невероятная: Ровинский наконец раскошелился и что-то сделал для ребенка. Но это абсурд, потому что у Ровинского, кроме голой задницы, ничего нет. Тогда что все это значит?
- Андрей Витальевич сказал, оплачено.
- Ах, Андрей Витальевич сказал…
Я стараюсь не показывать администратору свое негодование, потому что она не виновата в том, что Андрей Витальевич сует свой нос куда его не просят.
- А где я могу его найти? - спрашиваю, выжимая из себя все дружелюбие, которое аккумулировала годами. Любовно взращивала в себе, зная, что когда-нибудь найду этому навыку применение.
- Он сейчас инструктирует ребят. Вы можете подождать на поляне для празднования. Они скоро пройдут через нее на полигон.
- Поняла, спасибо.
Выхожу на улицу и глубоко дышу, чтобы справиться со своими эмоциями. Прямо сейчас я готова выцарапать Андрею Витальевичу глаза за то, что ставит меня в положение должника, которое я с некоторых пор просто ненавижу. С меня хватило долгов мужа, чтобы во мне навсегда стойко выработалась аллергия на это слово.
Какое-то время я хожу по газону, упорно заставляя себя наслаждаться свежим воздухом и красотой вокруг. Выходит так себе, но, по крайней мере, я дохожу до стадии, когда могу присесть на скамейку и не дергаться.
А через пару минут мой сын с друзьями во главе с Борзым выходят на улицу, но с другой стороны здания. Бросив на меня взгляд и кивнув, Андрей уводит парней на полигон. Вот же засранец! Знал, что я буду злиться, и устроил отсрочку встречи. Ну погоди, мы все равно пересечемся сегодня!
14. Глава 13
Тина
Аля подсказывает мне, что я могу подняться на пригорок, с которого видно игру. Не хочу смотреть на то, как стреляют по моему сыну, но такое ощущение, что если не буду наблюдать за игрой, с ним что-нибудь случится. Я понимаю, что это как посттравматический синдром после его болезни, и что я просто пока еще не в состоянии отпустить контроль. К сожалению, пока не знаю, как это сделать. Агата предлагает мне пойти к психологу. Может, как-нибудь и соберусь. Но мне даже страшно подумать, сколько всего сверху я наговорю бедному человеку. Мне кажется, после моих откровений лечить надо будет уже самого психолога.
Поднявшись на пригорок, я всматриваюсь вниз. Удивительно, как им удалось создать такое атмосферное место. На первый взгляд оно кажется просто хаотично сваленной кучей всякого хлама. Какие-то огромные шины, деревянные перегородки, балки, натянутая в некоторых местах защитная сетка. Но когда присмотришься, начинаешь улавливать логику. Это целый лабиринт, по которому крадутся и носятся парни, периодически стреляя друг в друга. Пульки летают быстро с тихим свистящим звуком. То и дело слышны возмущения и крики радости. Проскакивают маты, но это же мальчишки. Было бы странно ожидать от них других выражений.
- Боец под номером двенадцать повержен! - слышу голос Андрея. - Поднять руку! Опустить оружие! - Один из парней поднимает руку, опускает автомат и бежит к столу, на котором разложено оружие. Тут-то я и замечаю Борзого, который сидит на высоком стуле с громкоговорителем в руке. Как только парнишка добегает до стола, Андрей командует: - Вернешься через минуту!
