Сохраняющая серьезное выражение лица Каткова лукаво подталкивает Семенова в плечо – он расценивает этот толчок, как предложение подвинуться, но сдвигаться ему некуда, Игорь и без того сидит на самом краю.
Желания к барышне, вплотную к нему подрагивающей, Игорь Семенов в себе не улавливает.
– Не знай я, что вы из организации по правам женщин, я бы с вами от дома не отошла, – сказала Анна. – Полезь вы ко мне целоваться, я бы подняла такой ор… лесник с его теткой и мокрого места бы от вас не оставили. Я, и будучи здесь, докричусь, если понадобится. Вы не станете ко мне приставать?
– Какая-то вы больно кокетливая, – проворчал Семенов.
– Я сама поражаюсь. Все последние дни, как в воду опущенная, а нынче дурачусь. Дышу свободнее… желаю развлекаться. Поцелуйте меня в щеку.
– А что вам это даст? – осведомился Семенов.
– Неизвестно. Загодя же не скажешь – вы поцелуйте, и мы поглядим, куда нас понесет. Вынесет ли нас теплой волной из этого зимнего леса…
– Вы слишком многого хотите, – промолвил Семенов.
– От вас?
– От поцелуя в щеку, – сказал Семенов. – Это я могу, но идти дальше я не намерен.
– Как будто я намерена. Я – жена, и к тому же у меня любовник. Я не столь распутна, чтобы иметь отношения еще и вами. Но если бы вы меня поцеловали, я бы не забила вас пощечинами. Даже если не в щеку… хотите в губы?
– Целоваться я не мастер, – пробормотал Семенов. – И не говорите мне, что вы меня научите – я моложе, однако я… я заговорил о вашем возрасте. Извините.
– Простить вас несложно. Ваша нерешительность объясняется не моими годами. Кругом лес, и мы, похоже, неплохо уединились, но, застань нас кто-то целующимися, вам бы пришлось опасаться расправы с двух сторон, и что фермер, что лесник, искалечили бы вас за милую душу. Они – мои мужчины. С вами я так, из-за минутного порыва, а они во мне засели – не вырвешь. И ни одного из них я по-настоящему не люблю. К Богу, что ли, обратиться… попросить Его милости. Пожаловаться Ему на Его же собственную ошибку.
УСТРЕМЛЕННЫЙ мыслями в космос сектант Доминин стоит на плоской крыше салуна.
Взирая на него с нескрываемым восхищением, покрывшая голову платком стриптизерша Волченкова ощущает себя под открытым небом, словно в храме.
На Доминине драное пальто. Посмотрев вниз, он замечает автобус. Когда взгляд Доминина взмывает вверх, сектант тоже что-то видит, и все это красиво и взаимосвязано – включая и взорвавшую звезду в удаленной от Земли части Вселенной.
– Я прибрала вашу комнату, – сказала Волченкова. – Когда вы уходите, вы бы дверь все-таки закрывали и держали ключ у себя, ну или сдавали хозяину. По соседству с вами живет вор.
– «Косматый» меня не обворует, – промолвил Доминин.
– Вы в нем уверены?
– Он наверняка заходил и понял, что у меня нечего красть.
– А эта пара? – спросила Волченкова. – Девушка из наших, но мужик с ней не местный – войдет и подложит вам что-нибудь компрометирующее. Вы, как говорит мой хозяин, сектант, и вам нужно быть вне подозрений, иначе той вере, которую вы думаете здесь насаживать, наш народ…
– Ты посмотри, – перебил ее Доминин, указывая вдаль. – Мы на самой верхней точке. Выше у вас нет.
– Мы на крыше, и тут довольно высоко, но в лесу растут деревья метров в тридцать. С их верхушек земля еще более мелкая. Я не забиралась… я же человек. Вы обо мне так же думаете?
– Ты танцуешь стриптиз, – сказал Доминин. – Ты – грешница, и я тебе сопереживаю.
