ВНУШИТЕЛЬНЫЙ, пыщущий основательностью дом фермера Каткова. Наряду с самим фермером и его сыном Борисом употреблением выставленной на обеденный стол простой пищи занимаются и двое работающих на Каткова людей южной народности.
Не без чрезмерной жадности наполняя нутро, Рашид с Махмудом постепенно выводят из себя страдающего отсутствием аппетита фермера; Борис, подобно отцу, к еде почти не притрагивается, но в лютое раздражение пока не впадает.
– Круто вы рубаете, – процедил фермер. – На дармовщину-то ох, как идет! Работники вы удалые, и в другие месяцы вы свой хлеб отрабатываете, но в зимние занятость у вас хромает. Работы на ферме немного. Чего вы не уезжаете к себе? Повидались бы с родными, погрелись под солнцем… под вашим.
– А у вас не тот солнце? – спросил Рашид. – Какой-то особый?
– У вас оно жарче, – ответил фермер.
– Не точно говоришь, – сказал Рашид. – У нас солнце такой же – другой солнце нет.
– Ты тут не борзей, – промолвил Борис. – Не астроном. Он бы просветил тебя насчет космоса, в котором столько всего есть, что тебе и…
– Ладно! – сказал фермер. – Нет и нет. Одно общее солнце, и под ним человечество, дружба народов… так, чего вы не едете в ваш аул?
– Хотим ехать, – сказал Махмуд.
– Ну, и в чем помеха? – спросил фермер. – Поезда не ходят?
– И они ходят, – ответил Махмуд, – и самолет летит, но билет дорого стоить, а ты нам мало платить.
– Зато я вас много кормить, – проворчал фермер. – За зиму вы у меня разжиреете.
– Пища не тот, – отмахнулся Рашид.
– Мы сами себе готовить, – сказал Махмуд. – Пока твой жена не пропал, она нам вкусно варил и делал румяный булочка. Мы кушали ее с молоко… но твой жена ушел. А перед тем мычал, как корова.
– Она очень уставал, – сказал Рашид. – Наш женщины и то отдыхать побольше, однако ты муж – ты командир. У нас муж главный: как наш жена не мучай, уйти она не посмеет. Если денег нам дашь, мы слетать к себе и привезти тебе настоящий жена.
– А кого ты ему думаешь? – спросил Махмуд.
– Племянницу Мублуды, – ответил Рашид. – Она на лицо не мил, но покорный и в плечах широкий, для фермы она в самый такой раз, и мне тебе…
– Умолкай, – промолвил фермер. – От племянницы Мублуды я отказываюсь. Супруга у меня уже есть… и она отыщется. Ее потянет, если и не ко мне, то к нему – у нее здесь сын. Материнские чувства в ней скажутся.
ЖЕНА фермера Каткова грустит в доме лесника Филиппа. Анна не глупа, очень худа, она сидит и ни на что определенно не смотрит; намеренно мелькающий у нее перед глазами лесник, устав от неудач по части привлечения ее внимания, отхожит в другой угол, где его отложившая вязание тетка обособленно проверяет спицу в качестве колющего оружия и не хочет ни с кем говорить.
Не нашедший понимания лесник возращается к Анне Катковой.
– О ком-то печалишься? – спросил он.
– Вздыхаю, – ответила Анна. – Все так резко переменилось. И ничего не изменилось… в смысле настроения. Нагрузка стала в сто крат меньше, а оно не улучшилось. Желания жить я не чувствую.
– Может, тебе работой взбодриться? – спросила Изольда Матвеевна. – Прибраться, у плиты постоять…
– Этим я занималась у мужа, – сказала Анна. – От него, если помните, я ушла.
– Из-за любви, – промолвил Филипп. – Ты же меня полюбила? Тетка утверждает, что у фермера ты выдохлась и к кому прибиться, все равно тебе было. Я считаю иначе. Рассчитываю на взаимность.
– А ты что, меня любишь? – поинтересовалась Анна.
