Сидящие за столом трое мужчин на ее уход не отреагировали.
Поворачивая шеями, они безмолвно смотрят друг другу в глаза – ветхий могильщик Иван Иванович, импозантный владелец салуна Дмитрий Захоловский и широкоплечий представитель государства Чурин.
Находящегося в салуне уже около минуты Евтеева для них словно бы не существует.
– Взрыв у вас планировался? – осведомился Евтеев.
Никто не ответил.
– Вам позволено мне отвечать? – спросил Евтеев.
– Моя лошадь не пострадала? – переспросил Иван Иванович.
– Она уцелела, но вы мне не ответили. У вас здесь нередко взрывают?
– Сначала ты спрашивал не об этом, – промолвил Чурин. – Ты заикнулся о том, что нам позволено, и я тебе скажу, что мне позволено немало. Я представляю здесь государство.
– И на какой из ветвей вы сидите? – спросил Евтеев.
– Каких ветвей? – удивился Чурин. – Я, что, шимпанзе?
– Я о тех ветвях, которые законодательная, исполнительная и судебная, – сказал Евтеев. – Вы на какой?
– Ни на какой, – ответил Чурин. – Я все вместе. Я – ствол. Ветки обломать просто, а я стою, меня не сдвинешь… ты заметил, что мы молчали?
– Намеренно? – спросил Евтеев.
– Чтобы больше друг о друге узнать, – сказал Иван Иванович. – В болтовне-то о себе чего только ни наплетешь. Захвалишь, раздуешь угольки крутизны – при безмолвном глаза в глаза наврать тяжелее, вся душевная нагота высвечивается. К нам не подсядешь?
– Я думал, у вас наливают, – протянул Евтеев.
– Разрешение заведение имеет, – сказал Чурин. – Выплату налогов я контролирую.
В салун заходит Игорь Семенов – худощавый мужчина в надвинутой на лоб кепке. Посмотрев на Александра Евтеева, взгляд на нем он не задержал.
Евтеев поступил так же.
– А ну пошел прочь! – заорал владелец салуна Дмитрий Захоловский. – Двигай, двигай, исчезни отсюда! Скройся, я сказал!
Игорь Семенов уходит.
– Ваш клиент? – спросил Евтеев.
– В моем салуне я его не потерплю, – сказал Захоловский.
– Он падает и блюет? – поинтересовался Евтеев.
– Я подозреваю, что он торгует наркотиками, – сказал Захоловский. – Пытается быть скрытным, но у него не получается. Он вынуждает меня задумываться, кто же его сюда перевел. Мы вроде бы на отшибе, однако он откуда-то взялся… пятый день отирается. Да и ты неясно кто.
– Я к Брагину, – сказал Евтеев.
– К живущему на озере? – спросил Чурин. – А что у тебя с ним?
– Мы старые, еще школьные товарищи, и…
По лестнице спускается принимаемый здесь за сектанта Григорий Доминин.
У него длинные седеющие волосы, на нем белоснежная, не заправленная в брюки, водолазка; дойдя до середины лестницы, он остановился и окинул благосклонным взором расположившихся внизу.
– Подать вам поесть? – уважительно спросил Захоловский. – Но Варвара, наверное, у вас…
– Она в моей комнате, – сказал Доминин. – Ты на кого-то кричал?
– Я не нервничал, – пробормотал Захоловский. – Я на торговца…
– Чем торгуют? – спросил Доминин.
– Возможно, наркотой, – ответил Захоловский. – За руку я не ловил, но интуитивно предполагаю, что он по этой части. Продает, подсаживает…
– Детей? – спросил Доминин.
– Дети ко мне не ходят. Детей поблизости нет… ни одного моложе тридцати. Тут вымирающий район.
– Север, – усмехнулся Доминин. – Жизнь затихла, но она не прекратилась – она заморожена. В таком виде не сгниет. Когда будет нужно, оттает. Расцветет.
Усмехающийся Доминин направляется наверх и, миновав коридор, заходит в свою бедно обставленную комнату, где его поджидает Варвара Волченкова – при появлении Григория она почтительно встает со стула.
