– Уже никак, – вздохнул Жирков. – Саня Окунь в позапрошлом году склеил ласты от передоза. Димку Конюхова на какой-то стрелке прикончили кавказцы. Он с какого-то бодуна подлез под «фестивальщиков», вместо того чтобы сделать ставку на «центровых». Мишку Фомина убили в Чечне. Леха Кузоватый сидит на зоне за какие-то махинации. Жив-здоров и невредим только Колька Кудрявцев. Он в религию ударился, на батюшку выучился, теперь имеет свой приход где-то в Курмышенском районе. Бабульки ему лапу целуют, отцом Николаем зовут, дань ему носят. Мы его как-то встретили на вокзале, поинтересовались содержимым его портфельчика, а там… яйца, масло, сметана, домашняя колбаса, вино церковное, пирожки свежие, свитер и носки вязаные. Все тащит домой в свою норку. Спрашиваем: «Как супружница твоя, отец Николай, толковая?» «Ничего, – отвечает он вальяжно, – послушная». Мы там с него чуть не угорели. Припомнили ему те времена, когда с Андрюхой его линейками за шкаф загоняли и его кепкой в футбол играли. Ну, чтоб не строил из себя перед нами святого Йоргена – мы не бабки из его прихода.
Официант принес заказанные блюда, и рассказ ребят на время прервался.
– А девочки как? – поинтересовалась Ольга Петровна. – Может, хоть у них жизнь лучше сложилась.
– У кого – как, – сдвинул плечом Андрей. – Надька Соловей танцует в стриптиз-клубе на Коминтерна. Зойка Бегункова замуж вышла за древнего шведа и свалила к нему в Гетеборг. Ваши любимицы Танька Кошкина и Любка Токарь уехали в Грецию телом торговать. Родакам насвистели, что их греки в танцевальную группу пригласили. Маринка Бешнова отправилась туда же. Работала на фабрике елочных игрушек, и пропала там без вести. У Варьки Ткачучки – двое детей и муж-алкаш, бьющий ее смертным боем. Мы с Игорехой ездили к нему, делали, козлу, внушение, но там – такой безнадежный случай, что проще убить, чем перевоспитать. Бэлка Кац и Наташка Горбатюк торгуют шмотьем на нашем рынке и нехило выпивают. Обе, кстати, педагогический уник закончили. О Ритке Копач и Жанке Беловой – ни слуху, ни духу. Сразу после школы уехали покорять столицу. Ритка даже поступила там в иняз, но что с ней случилось потом – покрыто мраком. Ее мама эту тему жестко игнорирует. А Алка Побережная умерла во время родов. Классная была девчонка. Говорят, в Проскуринском роддоме что-то напартачили. Ее муж на этой почве крышей поехал, взял нож и пошел айболитов резать. Одного сильно поранил, теперь сидит. Все хорошо только у Ирки Красовской. Удачно вышла замуж за какого-то богатого Буратино из Питера, родила сына, не работает, регулярно приезжает к старикам в Проскуринск на шикарной машинке. Нос свой укоротила, все веснушки вывела, выглядит сейчас, как кинозвезда. С Игорехой даже не поздоровалась, когда парковала свой Ford Scorpio рядом с его Volkswagen (ом). Сделала вид, что не узнала…
– Давайте, ребята, помянем всех наших, кто не дожил до сегодняшнего дня, – едва слышно произнесла Ольга, которая полученной информацией была просто убита. Она понимала, что времена нынче лихие, но то, что этот смерч зацепит своим черным крылом практически всех ее выпускников, переварить было трудно.
Выпили, не чокаясь, закусили, помолчали.
– А чем, ребята, занимаетесь вы? – поинтересовалась она после паузы. – Торгуете одеждой? Парни переглянулись и засмеялись.
– Нет, Ольга Петровна, мы не торгуем, мы – инкассаторы, – отправил Игорь в рот кусок блинчика с кабаньим мясом. – Мы пасем торговцев.
