– Не волнуйтесь, Майя Владимировна, он справится, – уверенно ответила Ольга Петровна. – Я знаю своего сына.
Услышав это, Иван стал бояться еще больше, ведь он не мог не оправдать доверия матери, которая вложила в него столько сил, средств и здоровья. К тому же, парень просто не представлял себе, чем займется, если не поступит в консерваторию. Где будет работать? Не в Русиново же ехать, собирать медицинские пипетки?
Эти страхи испортили ему всю радость от успешно сданных выпускных экзаменов и получения аттестата зрелости, в котором были всего четыре четверки – по алгебре, геометрии, физике и химии. Правда, оценки в аттестате интересовали приемную комиссию в последнюю очередь. Главным было – пройти собеседование, не завалить сольфеджио, гармонию, фортепиано и самое важное – вокал.
Проблемы начались уже на собеседовании.
– И как вы себе это представляете, молодой человек? – раздраженно вздохнула пожилая дама с седыми букольками а-ля «мисс Марпл», рассматривая документы Котельникова. – Я вижу ваш аттестат, диплом о среднем музыкальном образовании, ваши награды, но также вижу и медицинскую справку. Вы же – инвалид I-ой группы!
– Да. И что? – сглотнул слюну Иван. – Это не помешало мне закончить специализированную музыкальную школу и стать победителем многих музыкальных конкурсов…
– Как что?! – перебила его женщина. – Помимо вокала, студенты этого факультета изучают основы хореографии, сценическое движение, актерское мастерство… Как прикажете обучать вас всему этому? Вы же ходите с палочкой! Вы же не видите преподавателя! Вы даже писать нормально не можете!
– Я всему научусь – я очень способный.
Если бы Ваня был зрячим, он бы увидел, как из выцветших от времени глаз преподавательницы начинают сыпаться искры и вибрировать ее ноздри. Как седые букольки, разделенные прямым, как гринвичский меридиан, пробором, медленно поднимаются вверх, принимая форму боевого ирокеза.
– Наши выпускники идут служить в оперные театры! – перешла дама на фальцет. – Мы готовим профессиональных певцов не только для России, но и для работы за рубежом! А вы, юноша… Да вы расшибетесь о первую встреченную вами декорацию! Отдавите ноги своим партнерам по сцене! Упадете в оркестровую яму, в конце концов!
«Ну, все! – закружились в голове Ивана вертолетики. – Приплыли тапочки к обрыву! Странно, что этой ночью мне не приснилась песня „Майдан“. А ведь должна была… А, может, еще не все потеряно?»
Он вдруг вспомнил слова своего интернатского воспитателя, незрячего Сергея Сергеевича Жучкова: «Никто и никогда не примет слепого в свой круг с распростертыми объятьями. Вначале будет отвержение и отчуждение. Этот период надо выдержать. Только после того, как ты докажешь окружающим свою состоятельность, у тебя появится шанс на другое отношение». Вспомнил и мгновенно успокоился. Паника и отчаяние покинули Ивана. На их место пришла уверенность в своих силах и своей удаче.
– Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста! – спокойно и доброжелательно обратился он к собеседнице.
– Евгения Венедиктовна Лобанова-Белозерская, – проскрипела та недовольно после некоторой паузы. Не ожидала она такой настырности от этого слепца. – Заслуженный работник культуры, проректор по концертной деятельности.
– Евгения Венедиктовна, я обязательно поступлю в консерваторию в этом году или в следующем и обязательно стану известным на всю страну вокалистом. Клянусь вам! И у меня обязательно будут брать интервью разные СМИ. Как отечественные, так и зарубежные. Они станут интересоваться, какие преграды мне довелось преодолеть на пути к моей славе. Не хотите же вы, чтобы я им ответил, что первой моей преградой к получению академического образования стала проректор по концертной деятельности, Заслуженный работник культуры Евгения Венедиктовна Лобанова-Белозерская!
