– Да всё хорошо. Никита, сейчас не обо мне. Предлагаю тебе со мной поехать. Прямо завтра, чего тянуть. Врачам в областной больнице покажемся, про эндопротезирование всё узнаем. Поставим тебя на ноги, я уверен.
– Ещё чего! – отмахнулся от его слов Никита, но в глазах как будто мелькнула искорка надежды. Той, которая не умирает никогда. – Уже замучили меня в этих больницах. Лечат, лечат, а всё без толку!
Вошла мама с подносом в руках. На нём чашки, варенье, сушки, угощенье самое простое.
– Попейте чаю, мальчики. Пока горячий.
Она присела на диван. Помолчав, сказала:
– Арсений, я слышала, что вы предложили Никите, – её глаза заблестели. – Спасибо вам, хороший вы человек. – Женщина перевела глаза на сына. – А ты даже не думай отказываться. Соглашайся.
– Да я и не приму никаких отказов. Едем, и это не обсуждается, – Арсений поднялся, не давая Никите возможности придумать ещё какие-нибудь доводы для отказа. – Завтра в восемь заеду, собирайся. Документы, главное, не забудь. Всё, до завтра!
До гостиницы добрался уже ближе к ночи, снял номер, заставленный старой мебелью советских времен. Растревоженный встречей, Арсений долго не мог заснуть на тонком, комковатом матрасе, ворочался, заставляя жалобно скрипеть своё расшатанное ложе. Вспоминал детский дом, пожилую нянечку, единственного человека, который был добр к ним с Никитой. Мария Фёдоровна всегда говорила пацанам что-нибудь ласковое, совала им яблоки и леденцы, а по праздникам вкуснейшие «Гусиные лапки». Вспоминал стычки с мальчишками в туалете, куда редко заходили воспитательницы, и свои синяки под глазами, за каждый из которых он был наказан…
Заснул под утро, и опять приснился ему этот сон, где маленький Сенька бежал по заснеженной улице, стучался в двери домов. Один дом, второй, третий… Красивые дома, там тепло, там хорошо. Но почему-то он знал, что ему не откроют, нет, ведь он чужой, ненужный, лишний…
Проснулся Арсений хмурый, не выспавшийся. Выглянул в окно – вот так, куда-то делось лето, день, как назло, выдался серый, будто подстроился его настроение. Голубизна неба была заляпана тёмными тучами, обещавшими дождь, и надолго. Позвонил Алевтине, рассказал про Никиту, спросил, может ли тот пока остановиться у них. Хотя знал ответ, Алевтина никогда и ни в чём ему не откажет. Так и есть, расчувствовавшись, она горячо поддержала сына, дала несколько дельных советов по поводу больницы, сказала, жду и буду рада тоже помочь парню.
В восемь Арсений уже подъезжал к калитке Никитиного дома. Загрузились быстро, всего и вещей-то – спортивная сумка и рюкзак. Никита присвистнул, увидев красавицу Мазду, но ничего не сказал. Сдвинув переднее сиденье, Арсений устроил парня сзади, так ему будет удобнее. Мама обняла сына, сдерживая слёзы, уткнулась в плечо. Волоча обрывок цепи, выбралась из конуры рыжая Найда, тоже подошла попрощаться, глядя на хозяина печальными шоколадными глазами. Ну, что ж, вперед, обратного хода нет. Они вернутся сюда победителями, иначе нельзя, нельзя, чтоб вечно были слёзы на глазах этой чудесной женщины.
Заливаясь слезами, мать украдкой перекрестила быстро отъезжающую от дома машину. Счастливого пути!
* * *
Пока ехали, вернулось лето, выглянуло солнце, раззолотив всё вокруг. И чистое небо, раскинулось до самого горизонта. В такие дни верится, что всё будет хорошо. Никита шутил, у него обнаружилось отличное чувство юмора, а его хорошее настроение передалось и Арсению.
