Не сущие стены - страница 12

Умирать не больно, пули немного обжигают внутренности. Ломота с челюсти растекается по всему телу. Человек хрипит и заваливается. Вместе с ним заваливаюсь и я. Странно, что в этот момент я чувствую не проделанные дыры в теле, а то, что мне впивается в живот, что-то тупое и твёрдое. Удар о землю гулко отдаётся в голове. Сил подняться на лапы уже нет. Отрываюсь от горла чужака. Кровь хлещет фонтаном. Делаю глоток. Наконец-то перестало першить. Облизываю нос горячим солёным языком, он еле шевелится. Сильно пахнет гарью, потом, страхом и смертью.

Охотники всё ещё держа чужака на прицеле приближаются медленно и осторожно. Чужак свободной рукой пытается закрыть рану в горле, а увидев, что охотники подбираются ближе он рычит и стреляет. Но так как на пистолете лежу я, выстрелом мне обжигает брюхо и сносит заднюю лапу. Ну может часть лапы. Вот это действительно больно. Я вою. Вою из последних сил. Наверное это получается очень громко и наверное слишком близко – чужак, находящийся при смерти вздрагивает. Глаза его широко раскрываются. Он скосив взгляд пытается увидеть меня. Я ловлю этот взгляд полный удивления и недоумения. Взгляд человека, которого собачий вой вытянул с того света. Человека, который бывал там не раз. Хищника, который прошел путь от царя всего живого до цепной шавки и обратно. Одиночки, который создал огромную семью и во имя её спасения стал чужаком.

Ты держался всё это время достойно.

Спи спокойно, брат!

Охотники дают последний залп.

Темнота.

Я открываю глаза, когда грузовик снижает скорость, а потом и совсем останавливается. Водитель вылезает и кряхтя идёт к кузову. Они вытаскивают меня за руки и за ноги тащат. Они наверное уверены, что я ничего не чувствую, но я чувствую. Просто у меня нет сил ничего сказать.

И пить. Очень хочется пить.

Сквозь чуть приоткрытые глаза пробивается лунный свет. Осенние низкие облака медленно плывут, скоро они закроют Луну совсем. Небо начинает раскачиваться и через несколько секунд я отправляюсь в свободный полёт, а потом в свободный спуск в кювет.

В борщевик кинули, сволочи. Главное чтобы не обожгло глаза – остальное переживём. Наконец я останавливаюсь на дне придорожного оврага. Повезло, что по пути не попалось камней об которые можно было бы удариться головой. С другой стороны, непонятно сколько так придётся пролежать, может и лучше было бы головой о камень?

Нет-нет! Нельзя паниковать, унывать и терять самообладание. Нужно ждать, нужно дождаться. Может быть через пару дней силы вернутся и можно будет встать. Если, конечно, меня неподвижного не убьют жажда, голод и ночные холода. Хотя может это и к лучшему. Медленно открываю глаза. На дне канавы ничего не растёт и я лежу на спине опухающим лицом к полной Луне, которую затягивают тучи.

В лунном свете стоит неказистая покосившаяся хата. На завалинке сидит дед, прямой как жердь. У него длинные седые волосы и такая же длинная и седая борода. Что-то странное у него с глазами, как будто он слепой. На посох, который дед держит в руке, садится ворон. Этот ворон смотрит на меня антрацитовым глазом и каркает единожды.