Странное у него лицо. Недоброе совсем, голодное, больное и грустное. Открытые бесцветные глаза смотрят невидящим взглядом вверх перед собой. Дышит. Человек дышит. Как будто болеет он, как будто чего-то в нем не хватает. Тёплые руки треплют меня за холку. Пить хочется страшно. Но ласковые руки становятся стальными и толкают на выход. Нет времени. Нужно бежать. Быстрее! Свои в опасности! Скорее, туда где лают огненные псы! На помощь, скорее! Это не мои мысли, но игнорировать их нельзя. Они как стальные руки на холке толкают вперёд. Это мысли Вожака! Кто-то близкий и дорогой в опасности и нужно очень поспешить, чтобы его спасти.
Рывок и я спрыгиваю на землю. Ноги подкашиваются и я чуть не разбиваю челюсть об асфальт. Воздух, пахнет улицей, здесь ходит много людей, ездит много машин, откуда-то издалека тянет выпечкой и едой. Но нужно не туда. Огибаю фургон. Снаружи фургон пахнет ещё хуже чем внутри. Тот человек, который лежит в фургоне – я!
Это я лежу там на спине и смотрю перед собой невидящим взглядом. Тело по привычке дышит, а я здесь.
Я в этом псе.
Если я здесь значит все не просто так.
Быстрее, быстрее! Нужно собраться и бежать. Мимо фургона, за угол направо. Знакомый запах, свои. Ждут. Лаю дважды, как и было условлено. Но тут, несмотря даже, на пересохшее горло лай выходит звонким. Трое из арки между домами выныривают за мной. Два длинноногих поджарых кобеля и одна маленькая шавка впереди.
Гоним! Гоним! Свои в опасности. Лай огненных псов всё ближе. Лапы упруго подкидывают меня и несут легко и быстро. Через дорогу, пока нет машин, сворачиваем во двор. Тут сильно пахнет палёной тканью и опять каким-то топливом. Навстречу нам быстро идут разрозненные и взволнованные люди. Они опасны, они дёргаются, они пугаются, они непредсказуемы. Нужно держаться от них подальше. Делаем крюк, огибая их, но люди так взбудоражены, что не обращают на стайку бродячих собак никакого внимания. Посреди двора на детской площадке столб. Пока я был голубем – всегда сидел тут, ждал пока мама разрешит маленькой девочке насыпать крошек на кухонный подоконник. И всегда смотрел как гуляющий породистый и лощеный кобель больше похожий на шар задирает перед этим столбом заднюю ногу.
Огненные псы гавкают всё реже, злее и громче.
Уже, мы уже тут! Стаей вырываемся на площадь, взволнованных людей здесь почти уже не осталось. Сильнее пахнет жареным и горелым. Ускоряемся и быстро проскочив пустую площадь заворачиваем во двор. Можно уже не бояться привлечь чьё-то излишнее внимание. Мы совсем близко к цели, так что можно действовать совершенно открыто.
Времени на маскировку нет совершенно, пригибаясь к земле прячась за пылающими трупами пробираются во двор охотники.
Свои.
Судя по нескольким догорающим трупам, от которых тянет жареным и горелой синтетикой, наш клиент всё-таки разобрался как работает шарф. А значит будут жертвы.
Плохо.
Мы как мохнатая змея скользим мимо пригибающихся к земле фигур с оружием. Огненные псы. Люди любят их. Те хранят их покой. Но люди боятся других людей, и когда от страха невозможно уже никуда спрятаться – огненные псы начинают лаять. Псы лают, люди падают, люди умирают, люди боятся ещё сильнее. Люди прижимают огненных псов ещё ближе к себе. Но бесконечно бояться нельзя. Мы выходим мимо припаркованных во дворе машин на детскую площадку, где так же пригибаясь к земле, прячась за детскими тренажерами бежит в сторону от песочницы человек с прожжённой на спине дырой в плаще.
