Так. Теперь нужно пройти вблизи дома, практически прижимаясь боком к стене. Таким образом прохожу до угла и прячусь за машиной. Ага, отсюда уже лучше видно.
Из двора слышны приветственные крики, невнятное какое-то бормотание, а ещё теперь сменился ветер и снова тащит перегаром, потными телами и дешёвым табаком. Откуда-то примешивается запах свежей мочи. К гаражам ходят ссать, наверное.
Так, все ли здесь?
Позиция для атаки хорошая. Обзор великолепный. Я нахожусь в темноте под машиной, а они сидят под фонарём на детской площадке. Беспечно, вальяжно, вольготно. Как будто не ждут нападения. Хотя откуда бы им ждать нападения? Самые страшные звери здесь – это они сами.
Где самый главный их дикий зверь? А! Вот же он: важно сидит в самой середине компании за деревянным столом беседки. Вокруг него суетятся другие. Усаживают напротив него парнишку.
Так, сколько их? Братюня, Гвоздь, парнишка, ага, пять, восемь, девять, вот десятый шатающейся походкой идёт от гаражей, застёгивая по пути ширинку.
Ну, раз все собрались, то нужно начинать! Траектория просчитана, у них там под фонарем всё спокойно, дорога чистая, никто ни откуда не выходит. Асфальт под лапами надёжный. Мышцы разогреты, ветер попутный. Готовимся, и ррра-аз….
И тут длинноволосый парнишка, вскакивая со скамейки взвизгивает, как девчонка – высоко-высоко. Он выкручивается из курточки, за шиворот которой его продолжает держать Батон и вылетает из беседки на детскую площадку. Туда поближе к гаражам. Но он не бежит. Он орёт, топочет ногами, но остаётся в свете фонаря. Поближе к людям. К своим, какими бы плохими они ни были. На улице прохладно, а парнишка остаётся с голым торсом, в мешковатых армейских штанах на подтяжках. У него огромные от ужаса глаза.
– Зверь! – высоко кричит он. – Там зверь! – и показывает на меня пальцем.
Ну не совсем на меня, но в темноту, где я прячусь. Вот паскуда, сорвал всю внезапность! Порву вторым после Братюни!
Шайка-лейка недоумённо смотрит на парнишку, а потом медленно вся переводит взгляды туда, куда он указывает. Пока в их глазах есть кроха недоверия и нотка сарказма, пока их рты изогнуты в презрительных улыбках – самое время атаковать.
Хотя бы потому, что их глаза устремлены в одну точку и все они на одной волне. Лучшего момента не будет!
Рывок. Разбег. Прыжок. И вот я весь такой великолепный, белой пулей мгновенно пересекаю двор, влетаю в свет фонаря и оттолкнувшись от земли совершаю лёгкий прыжок. Приземляюсь на стол, в самый центр компашки.
Похоже панический ужас парнишки передался видавшим виды хулиганам, потому что за всё это время ни один из них даже не двинулся. Оцепенели. Это мне на руку.
Братюня сидит на скамейке в самом центре и из его пальцев медленно выпадает сигарета. Медленно катятся по столу сбитые мной бутылки. Но пока рты людей медленно раскрываются, собачьи когти упираются в потёртые доски стола. Всё тело напрягается, и пока Братюня не поднял руку, чтобы закрыться ею от нападения, я делаю стремительный прыжок вперёд.
Ррррам-кдыххха.
Фонтаном бъет кровища из горла Братюни, и пока он ватными руками пытается прикрыть вырванную с куском мяса артерию я уже прыгаю на следующего.
Кровь, кровушка, кровища!
Вена, крик, укус, рывок, ещё рывок, хрип, кровь, следующий. Снова вена, укус, рывок, хрип. Вот кто-то очухался и достаёт нож. Медлить нельзя! Кидаюсь в ноги. Прохожу под правой рукой, которая только начинает совершать замах. Резкий поворот вокруг корпуса и мои зубы надёжно фиксируют запястье.
