Колдун, тогда ещё самый обычный пациент, даже близко не помышлявший о служении много разговаривал с этой женщиной. И в большинстве случаев она его внимательно и с интересом слушала. Но всё равно продолжала сторониться людей. Всё время молчала. И только время от времени по коридорам разносился этот дикий хохот.
Всё это было невероятно давно. В одной из прошлых моих жизней, когда я мог ходить и был уверен, что у меня есть будущее. Сейчас я лежу лицом вниз и не знаю: так же худа и замучена эта несчастная женщина, бегают ли всё так же беспокойно её глаза? Но одно я знаю точно – ошибиться я не мог. Это точно она!
Только если раньше она постоянно молчала, то теперь она ходит целыми днями по коридору и рассказывает всем подряд о чудесном месте, где она живёт, а по ночам зовёт грибы. Когда она прерывает свои рассказы на полуслове и замолкает я понимаю, что пришёл Колдун.
12 дней после нападения пса на пьянствующую братву Братюни у гаражей, мы почти не видимся. Колдун заглядывает урывками, спрашивает как я, поит отваром и сразу же уходит. А я лежу и вспоминаю. Вспоминается почему-то в основном непосредственно Братюня.
Он был неплохим. Даже хорошим парнем.
Очень. Очень давно.
В детстве мы с ним дружили. Я был старше его и никому не позволял его обижать. Отца у него не было. И мой отец почему-то всегда с сожалением вздыхал, когда его видел.
– Как дела, братюнь? – спрашивал он, положив руку ему на плечо. Наверное поэтому он так с тех пор и был для меня Братюней.
– Держишься молодцом? Ну давай, давай!
Я вспоминаю, как отец ныряет в холодное озеро, чтобы спасти маленького Братюню, поскользнувшегося на камне во время рыбалки. Как мы его отогреваем и натираем спиртом. Как нам попадает от его мамки и как отец ходит потом с апельсинами к нему в больницу. Непонятно, зачем мы потащили его с нами на рыбалку?
Видимо отец хотел как лучше.
– У пацана нет детства. – говорит он вечером матери, когда думает, что я не слышу.
Но я все слышу и всё понимаю.
У Братюни детство было, но оно было совсем другим. У него есть мамка, которая балует его. Не мама, а именно «мамка» так он её всё время называет. Иногда даже получается очень ласково. После той рыбалки в наши отношения закрадывается холодок. Может он думает, что это я его специально толкнул. А может чего и похуже навоображал там себе.
Этого уже не выяснить. Мы с тех пор как-то больше не разговариваем с ним.
На следующий год летом мамка отправляет его в лагерь, а возвращается он оттуда уже полностью слетевшим с катушек. Он всё время молчит и не реагирует на речь, целыми днями либо спит дома, либо стоит столбом посреди двора и флегматично мокнет под дождём, пока его мамка не приходит с работы и не утягивает его домой.
Братюне уже 14, два года после того злополучного летнего лагеря он провалялся по дуркам, вернулся каким-то скользким, озлобленным, коварным и совсем незнающим границ.
Он начинает пакостить. Несколько раз я слышу, как он кричит про какую-то месть, но выходят у него только мелкие пакости. Не очень понятно кому он собирается мстить, но пакостит он исключительно мамке и своим соседям. Надо признать, пакости у него выходят иногда крайне неприятные.
Несколько раз он был разоблачен, уличен и неоднократно бит. Я практически ничего из этого не видел и не знал. Мне было не до этого, я поступал в училище. Пока я учился, Братюня окончательно двинулся умом. И стал творить вообще какие-то очень странные вещи.
