Яна тоже молчала. Не то чтобы саму его тянуло замуж, но одиночество давило всё сильней. И Рика она понимала — хоть и предпочла бы этого чувства никогда не знать.
Он был хорошим парнем, и Яна с трудом могла бы придраться в нему хоть к чему-то. И то, что он именно парень, а не зрелый и властный мужчина, устраивало её как нельзя лучше, потому что она соскучилась по мягкости и человеческому теплу, по нормальным, спокойным разговорам, по возможности ездить куда-то вместе — вот так просто, не прячась и без вранья.
И всё же… Рик была просто «не то». И Яна догадывалась, что дело тут не в нём как таковом. Любой сейчас был бы «не то». Потому что «то» сидело в своём грёбаном офисе на Тверской, и это тоже Яна понимала слишком хорошо.
Теперь, когда расстояние между ней и Яром немного увеличилось — всего на каких-то пару сотен километров, на кусок железной дороги, где не ловил телефон — она смотрела в прошлое и не могла понять, почему оно не перестаёт отдаваться такой тупой болью в груди.
Они с Яром не были счастливы никогда. С самого начала, с того проклятого лета всё у них шло наперекосяк. И будь это кто-то другой, кто-то не Яр, Яна давно бы уже послала его к чёрту со всеми вывертами и исподвывертами, с проклятым эгоизмом и долбанным высокомерием, с пренебрежением и каким-то ему одному понятным безумием, и с той самой болью, которую Яр умел причинять как никто.
Кто-то, но не Яр… Логики в том, что позволяла ему Яна, не было — и не было её никогда. Вот только сколько бы она ни думала о происходящем, Яр всё равно оставался огромной, воспалённой как свежая рана, частью её души. Частью, которую не мог заменить самый хороший парень. Даже Рик.
Она полюбила другую музыку — ту самую, которую с таким упорством проталкивал Рик в клуб. Лет пять назад она бы сказала, что не будет слушать этот галимый депресняк с непонятными текстами и выдуманным одиночеством между строк. Теперь без этих текстов она не могла. Они становились бессмысленным, бессвязным и обрывочным голосом её собственной души.
— Рик, давай съездим куда-нибудь?
Рик с удивлением посмотрела на неё.
— Куда? — спросил он. — И кто будет работать за нас?
— Ничего, пару недель переживут. А куда… Не знаю, может, в Тунис?
Рик усмехнулся, отвернулся и уставился в потолок.
— Давай, — сказал он. И больше до конца поездки они не говорили друг другу ни слова.
***
В Тунис поехали в конце мая — и привезли оттуда кучу фотографий. Неделю и три дня Яна была счастлива и не думала ни о чём.
На одиннадцатый день позвонил Яр — сам.
Яна так удивилась, увидев его номер на экране телефона, что напрочь забыла про Рика, убежавшего купаться и звавшего её сейчас из воды. Стремительно нажал «приём» и, отвернувшись от него, побрела с пляжа прочь — куда глаза глядят.
— Да, — сказала она, когда вокруг стало достаточно тихо, чтобы говорить.
— Куда пропала?
Яна закусила губу. Снова накрыло то чувство, которое она испытала у Яра в кабинете несколько недель назад — хотелось ударить, всё равно кого, только бы бить, бить и бить до кровавых костяшек кого-нибудь.
— Я заграницей, Яр.
Тишина. Кажется, долгая — как вечность.
— Почему не сказала?
Яна пожала плечами и закрыла глаза. Привалилась боком к раскалённой каменной стене.
— Ты не спрашивал, Яр.
— Я сказал, что ты должна быть рядом со мной.
Снова молчание. Оглушительное, как грохот барабанной установки.
— Прилетай. В какой мне приехать аэропорт?
