- Яр! – выдохнула я вслед, ощущая, что теряю его навсегда.
Я тут же перенабрала номер, но это не помогло – на счету не было ничего.
Остаток вечера я металась по номеру, не зная, к чему себя применить.
Первым порывом было лететь в Москву – и не знаю, что бы было, если бы я смогла достать билет. Я даже звонила в аэропорт, но самолёты были забиты на неделю вперёд. А через неделю у меня и без того был куплен билет.
Я спустилась вниз и впервые с начала этого маленького отпуска всерьёз взялась за алкоголь – не знаю, чего я хотела добиться. Скорее всего - просто хотела забыть. Конечно же, не помогло.
Яр стоял у меня перед глазами как наяву, сжимая телефон. Я видела, как проскальзывает кадык по его горлу, как размыкаются сухие губы, и как он произносит: «Привет».
«Привет»… Наверное, только восьмиклассница представляет, как много может быть спрятано в этом слове. Восьмиклассница – и я. Потому что у меня, как и у неё, не было другой пищи для фантазии, кроме короткого звонка. И мы за весь тот чёртов разговор так и не сказали друг другу ничего. Ничего…
Я оплатила телефон и попыталась перезвонить ещё раз, но не услышала ничего, кроме коротких гудков. Вот и всё. Шанс упущен.
А потом я стала думать – может, это просто не его телефон? Номер был мобильный, что странно. Я решила, что обязательно надо спросить у Тука, откуда в тюрьме мобильный телефон. Но в те дни даже Тук был слишком далеко. А не думать о Яре я не могла и потому пила, чтобы хоть немного затуманить мозг.
«Привет». «Я». Никогда в моей жизни не было настолько значимых слов.
Не помню, сколько я выпила за следующие три дня. Уверенность, что нужно поехать к Яру, крепла во мне с каждым днём. Она становилась тем отчётливее, чем непонятнее был разговор.
Кажется, это намерение и моё странное состояние в те дни замечал не только я. Серёга молчал, а вот Костя, ещё один из наших моделек, всё время подсаживался ко мне и то и дело норовил обнять.
В Москве он так себя не вёл, да и общались мы с ним не особо тесно – так, на сессиях, да общих сборах. В эти же дни он стал как-то по-особенному меня выделять.
- Ты Лагуну любишь, Яна? - голос его тем вечером с трудом преодолел океан опьянения, накрывший меня с головой.
- Лагуна – дерьмо, - отрезала я. Если честно, в тот вечер я бы даже алмазы назвала дерьмом.
- Может, тебе просто одиноко, а? Вот и не нравится всё.
Я пьяным взглядом посмотрела на него.
- Ты кто?
Костик улыбнулся одним уголком рта и придвинулся ко мне тесней.
- Может, я тот, с кем тебе будет легко?
Мне явно не было с ним легко. И становилось тяжелей по мере того, как я трезвела.
- Руку убрал, урод.
- За языком следи, Яна.
Я сама скинула его руку и, чуть пошатываясь, встала.
Костик недовольно прицокнул языком.
- Бля, ну что ты вечно такая? Это всё этот твой… Хромой?
- Чё? – на последнем слове я окончательно протрезвела, потому что шестым чувством поняла, про кого он, но верить, что даже этот грёбаный Костик может что-то знать, не хотела.
- Я говорю, это всё твой долбанный Толкунов? Смирись, больше он не такой крутой и тебе от него не перепадёт.
Я испытала непреодолимое желание ему вмазать, но, во-первых, положение было неудобное, во-вторых, я всё-таки хотела узнать:
- Как это понимать?
Костик сделал характерный жест, отвернул чуть лицо и усмехнулся, зыркнув на меня одним чёрным глазом, а потом встал:
- Да опустили твоего Толкунова, вот что. Теперь не он трахает, а его. У меня друган только что…
