Какое-то время я перевариваю эту мысль, а потом испытываю непреодолимое желание врезать себе по башке. Я, конечно, не самая прилежная ученица, но могла бы вспомнить про возможности подать на апелляцию, оспорить решение и т. д. и т. п.
Поисками подобных путей я и занимаюсь следующие несколько дней. И довольно быстро сталкиваюсь с проблемой, что не знаю о случившемся ничего. Только то, что была девочка, до ужаса похожая на меня. И еще, пожалуй, то, что Яр ходил к проституткам. Не знаю, что из этого меня больше злит.
В общем, первым делом я еду к Кате, потому что больше на фирме Яра не знаю никого. И в тот же день с некоторым (не слишком, впрочем, сильным) удивлением узнаю, что Катя уволилась и уехала в Канаду. Логично, учитывая то, что фирма Яра на момент вынесения приговора балансировала на грани банкротства.
Я начинаю выяснять, куда делся Роман — я ведь помню тот разговор, который краем уха зацепила. Но и Романа след простыл. Вообще такое чувство, что исчезли все, кто был связан с этим делом хотя бы краешком руки.
Я трепыхаюсь ещё какое-то время, иду в бордель, который, к слову, называется красивым словом «модельное агентство». Парня, который здесь у руля, я видела пару раз — и вовсе не тогда, когда моделей искала. Он тоже, похоже, меня узнал. Усмехается неприятно и спрашивает:
— Работу пришла искать?
Мне становится противно, но тему я развивать не хочу — всё равно никто из моих старых знакомых по дому Яра не поверит, что у меня всё хорошо. Я осторожно задаю несколько вопросов насчёт предоставленных Яру услуг, но мне довольно быстро становится понятно, что здесь со мной никто не станет говорить. Я сажусь в машину и собираюсь ехать домой, но где-то на полпути меня застаёт звонок. От голоса, который звучит в трубке, бегут по спине мурашки и стынет кровь.
— Я же тебе говорил, не лезь, — напоминает отец.
Я молча вешаю трубку и резко делаю поворот — домой я ехать уже не хочу и вместо этого еду к Туку.
Странно, но Тук повторяет мне почти то же самое, что уже сказал Журавлёв:
— Я же тебе сказал, не лезь.
— Почему? — я пытаюсь высмотреть ответ в его лице, но не вижу ничего. — Кантимир, я не могу так. Я должна сделать что-нибудь для него.
Тук поджимает губы и какое-то время молчит.
— Живи, — говорит он.
— Что?..
— Просто живи. И не вляпайся больше ни в какое дерьмо.
Вот и весь разговор. Такое чувство, что его устами говорит Яр, но мне всё равно. Тук не понимает, что я просто не могу жить без Яра, как бы ни хотел. Вряд ли он когда-нибудь так сходил с ума. Я уже знаю к тому времени, что свою жену он бросил, когда понял, что ей нужно только бабло. Если честно, даже если бы Яру нужно было от меня что-то вроде того — ну не деньги, но, к примеру, только секс — я бы не сумела поступить так, как он.
Расследование не двигается с места. Главное, чего не хватает, это слов самого Яра. И хотя последние дни тянутся бесконечно долго, в конце концов наступает восемнадцатое мая — двадцать первого день свиданий.
Я сама не замечаю, как оказываюсь в поезде. До последнего дня я всё ещё не знаю, что собираюсь ехать к нему, а потом ноги будто бы сами меня несут. Рядом со мной на полке лежит посылка — значит, я всё же успела подумать головой, но как собирала её — не могу вспомнить, хоть убей.
Размеренно постукивая колёсами поезд стремительно несёт меня на восток, и чем дольше я сижу, глядя в окно, тем глубже меня пробирает дрожь. От мысли, что через три дня я увижу Яра, расплывается на душе солнечное пятно.
