Опускаю взгляд на фотографии, переворачиваю изображением вверх и чувствую, как в груди лопается очередная ниточка, на которой держится моё бедное ослабевшее сердечко. Оно вздрагивает и покачивается маятником, а на моих глазах выступают слёзы.
Влад стоит у стойки администратора в спортивном центре. Он перегнулся через неё, положив локти, смотрит прямо на грудь красавицы в полуметре от себя. На следующем она привстает, тянется к нему навстречу. Он шепчет ей что-то на ухо, девушка улыбается и жеманно опускает взгляд. Ещё через пару снимков, глядя на которые моя душа чернеет от лютой ревности, они вместе уходят в подсобное помещение.
Конечно, мне бы не хотелось, чтобы он страдал. Чтобы скучал по мне также остро, как я по нему. Чтобы убивался, не знал других женщин. Это было бы слишком лицемерно. Но как себя не обманывай, как не пытайся быть лучше, в реальности я только этого и желаю. Страстно, неистово! И чтобы после нашей неожиданной встречи, разбередившей не успевшие толком зажить раны, он поехал домой, а не затащил в укромный уголок первую попавшуюся девицу. Никогда не была особенно кровожадной, но этой белобрысой хочется все волосы повыдергивать! Хоть она и не при чем… Никогда раньше не понимала ревность. Теперь чётко осознаю, что для неё у меня просто не было повода.
Хочется крушить и ломать! Тарелку бы, чашку, да вдребезги! Хоть ложкой швырнуть, но, как на зло, под рукой совершенно ничего. Ни камешка рядом, бычков и тех нет, точно ветром все сдуло! Чертов Вася Ветров… специально выбрал это вылизанное до блеска место, чтобы не было у эмоций другого выхода, кроме как через слёзы.
Заталкиваю снимки в конверт, впопыхах режу об острый край палец, шиплю и погружаю его в рот, слизывая капли крови. Свободной рукой убираю конверт в сумку: нельзя, чтобы его было видно на снимках, которые сделает Ветров или его подручный, у заказчика могут появиться лишние вопросы. Выполняю все условия и отпускаю внутренний стоп-кран.
Боже, как же больно. Чудовищно, нестерпимо! Иглы ревности снова и снова пронзают сердце. Ревности, на которую я не имею права. Кольцо на длинной цепочке, с которым Влад сделал мне предложение и с которым я не могу расстаться, прожигает кожу между грудей. Печёт и изнутри, и снаружи, но меня трясёт ознобом, как при высокой температуре. В голове туман и сквозь него пробирается одна-единственная мысль: он спал с другой женщиной. Он трогал её, ласкал, ублажал, целовал. Она дарила ему удовольствие и желанную разрядку. Касалась его обнаженной кожи своими руками и губами. Невыносимо!
И вдруг меня точно копьем насквозь прошивает. Дышать становится трудно, в ногах тяжесть неимоверная, как две гири свисают с высокой лавки. Руки плетьми вдоль тела. Голова кругом, пульс в висках нервную дробь отбивает.
Пытаюсь понять причину своего странного состояния, в растерянности какой-то пребываю: это не от снимков. Это не горе моё меня долбит по голове. Это волнение совершенно другого рода, и оно мне знакомо.
Замираю. Озираюсь. Натыкаюсь взглядом на стоящий у тротуара внедорожник цвета мокрый асфальт, метрах в пятнадцати от меня. Сердце делает стремительный скачок в горло, да там и застревает, отчаянно трепыхаясь в ограниченном пространстве. Вцепляюсь руками в лавку, боясь лишиться сознания. О том, чтобы встать и сбежать речи даже не идёт. Я точно знаю, кто сидит за рулём этой незнакомой машины.
