Велет и Арий охраняли палатку целителей снаружи, сменив прежних часовых.
Я лично настояла на этом, потому что была не в настроении слушать колкости своих генералов или вникать в их подробные стратегические отчеты.
Мне надо было подумать в одиночестве и решить, что делать дальше с пленником – единственным моим трофеем в этом утомительном и долгом походе на юг.
Что сказать отцу?
В Могоре нет огненного оружия змеевичей.
Отец был уверен, что оно спрятано в Аме, но он, как и древние хронисты, ошибался – здесь пусто.
Я задумчиво почесала кончик носа, поймав себя на мысли, что лукавлю.
Нет, кое-что я все-таки нашла: в крепости был запечатан особенный пленник.
Защиту его темницы смог разрушить только меч Селун, значит, заточившие его обладали равной мощью – это могли быть только боги, но какие именно: черные или белые?
Исторически Могор переходил во владения то белых, то черных богов, как и крепость Ама.
Белые боги не брали в плен черных богов, как и змеевичей, поэтому, скорее всего, пленник – потомок белых богов, человек-птица, дивович, такой же, как и мы.
Если Чарун расскажет о своем прошлом, древних войнах и огненном змеином оружии, его разум стоит того, чтобы пожертвовать жизнями не семи, а семидесяти семи святых целителей.
Отец будет доволен. Я пойду в новый военный поход, и тогда моя свадьба отложится, а коронация – приблизится.
Я бы и дальше продолжила мерить шагами палатку, если бы мои размышления не прервал святой, вышедший из-за ширмы, за которой вспыхивал золотистый свет и монотонно повторялся один и тот же целебный заговор.
– Верховный главнокомандующий, – обратился ко мне целитель и почтительно склонил снежно-белую голову. – Узник жив, но пока без сознания. Его тело сильно повреждено. Боюсь, и разум тоже. Непоправимо.
Я нахмурилась, зная, что в моих серых глазах сверкают молнии.
– Безумие?
– Нет, Верховный главнокомандующий. Перерождение сознания. Пленник потерял память из-за проведенного… белого колдовского обряда, – осторожно ответил святой и склонил голову, чтобы не встретиться со мной взглядом.
– Я дала ему новое имя и тем самым отрезала память прошлой жизни, чтобы его дух, наконец, упокоился, – сказала я и прикусила губу. – К сожалению, этот обряд необратим.
– Да, Верховный главнокомандующий, – подтвердил целитель. – Но есть слабая надежда, что пленник со временем что-нибудь вспомнит. Существует еще и память тела, ведь хоть по сложению тела он и юноша, но по качеству оного – старик.
Я с интересом взглянула на белое лицо святого, с которого давным-давно стерлись все черты.
– Хочу его видеть.
***
Это была не просьба, а приказ, поэтому целитель с поклоном проводил меня за ширму к покрытому черными струпьями телу Чаруна, которого я хотела досконально изучить.
Итак, его обмыли водой, и угольная корка сразу же вспенилась, обнажив в трещинах запекшейся коросты здоровую, молодую и розовую кожу.
Череп был лысым, но правильной формы – без бугров и шишек, зато кости все были когда-то сломаны и срослись в искореженное месиво.
Даже если он выживет, не сможет ни ходить, ни держать меч.
Надо все сломать и заново срастить.
– Его кости быстро срастутся. Тела потомков белых богов всегда принимают свою изначальную форму, задуманную богом Родом, – вдруг сказал святой, будто прочитав мои мысли.
Я наклонилась к покрытому сажей лицу пленника и вдруг отпрянула, ведь он открыл глаза и вперил в меня черный немигающий взгляд.
