Прошин понял, что обращаются к нему.
– Капитан милиции Прошин, – честно ответил он, не видя смысла запираться.
– Варвар, дурак и милиционер. Кунсткамера какая-то!
Конан и Иван-дурак в ярости заворочались, заподозрив, что их обозвали нехорошим словом. Минотавры встревожено попинали пленников ногами – не ровен час, порвут веревки. Принесли цепи, и киммерийца начали опутывать железом, оставив Ивана на второе.
– Прошин? – переспросил Кощей. – Но ведь я приглашал Трошина.
– Полковника Трошина месяц назад арестовали за взятки. А пригласительный на ваш корпоративчик мне отдали.
– Ай-яй-яй! Какого хорошего человека упекли.
– Хорошего? Да, он же оборотень в погонах!
– А я про что. Ну, ладно, забыли. Ты, капитан, сюда незваным пришёл, а потому лишаю я тебя неприкосновенности обещанной.
– Не больно-то и надо, – буркнул Прошин.
– Как раз таки больно, – хихикнул Кощей. – Голову тебе отрубят на потеху дорогим гостям. Вот вора поймаем, и вам двоим сделаем "секир-башка".
Теперь настал черёд капитана дергаться в попытках разорвать верёвки, что вызвало лишь смех хозяина карнавала. Тем временем, Конан, изображая из себя гигантскую гусеницу, подполз к Бессмертному и попытался укусить его за ногу. Не получилось – Кощей успел отпрыгнуть. Воспользовавшись тем, что минотавры отвлеклись на киммерийца, Иван-дурак напрягся и с криком "Эх, мать!" порвал опутывавшие его веревки. С невнятным рёвом Ваня расшвырял по сторонам минотавров, имевших глупость встать у него на пути, и с хаканьем приложил Кощея пудовым кулаком.
Видел ли, уважаемый читатель, фокус официантов, когда они резким рывком сдергивают скатерть со стола, а тарелки и рюмки остаются на месте? Если видел, то может представить картину, как мгновенно исчез с возвышения Кощей, а его корона ещё некоторое время продолжала висеть в воздухе, прежде чем упасть на черный каменный пол. Минотавры навалились на Ивана, снова послышалось богатырское "мать", и быкоголовые разлетелись по сторонам, аки вороны черные. К великому сожалению капитана Прошина, Конана и Марса, ставившего на богатыря, вскоре Ивана вновь связали и на сей раз заковали в цепи.
Из-за трона появился Кощей с перекошенной от Ванькиного удара и злости челюстью. Опозориться дважды за вечер – подобного с ним тысячу лет не случалось. Сначала алмаз увели прямо с головы, а теперь челюсть едва не свернули. И, главное, ему опять досталось именем загадочной русской матери. Уж сколько раз он пытался её идентифицировать и изничтожить, и всё без толку.
Кощей поводил языком во рту и выплюнул два зуба, добавив материала для создания амулетов.
– Ну, вот, опять к дантисту идти. Этому бугаю тоже башку срубить. Нет, всем троим.
– Да я тебя не то, что к стоматологу, к патологоанатому отправлю! – прорычал Прошин, которого в этот момент упаковывали в цепи.
– Я там уже был, ничего умного он мне не сказал, – хладнокровно заявил Кощей. Убедившись, что возмутители спокойствия надежно связаны, он вспомнил про насущные проблемы и снова рассвирепел:
– Вора нашли?
Красные глаза Бессмертного чуть ли не метали молнии. Телохранители пытались прятаться друг за друга, и это у них плохо получалось. Наконец наиболее храбрые, а, вернее, наименее ловкие, оказавшиеся впереди, пояснили Кощею, что тот минотавр, который видел лицо похитителя, слегка занемог после схватки с богатырями, поэтому самостоятельно перемещаться не может. И говорить тоже. И видит одним глазом. Немного. По этой причине, мол, досмотр гостей и прекратился.
