Принесли минотавра. Если бы Прошин увидел его десять минут назад, то, не колеблясь, сказал, что быкоголовый попал под "Камаз". И даже под два. Ходить он не мог по причине неестественно выгнутых конечностей, передние зубы отсутствовали напрочь, один глаз совсем закрылся, через другой минотавр глядел в узенькую щёлку. Кто конкретно его так отделал – богатыри заезжие или собратья потоптали, выяснить уже было невозможно. Да, никто и не интересовался – и без этого проблем хватало – роту минотавров три богатыря проредили наполовину.
Кощей распорядился, чтобы останки главного свидетеля обвинения пронесли в центр зала, а сам пошёл следом, непосредственно руководить процессом поимки наглого вора. Быкоголовые телохранители растянулись длинной цепью.
– Типичный мафик девяностых, – проворчал Прошин. – Сам наркоманского вида, и в услужении толпа быков.
Минотавры, как один, ушли за хозяином, оставив трех человек у подножья трона без присмотра. Увидев, что охрана проявила поголовное невнимание к связанным пленникам, милиционер воспрял духом.
– Ребята, надо удирать, пока на нас никто не смотрит.
Богатыри переглянулись.
– Ваня, – сказал Иван-дурак, – я тебе своё звание отдаю. Безвозмездно.
– Как ты бежать собираешься? – мрачно поинтересовался Конан. – Или цепи рвать умеешь? Мне это не под силу.
И киммериец дернулся в напрасной попытке разорвать толстенные звенья цепи – даже его чудовищной силы не хватило. И Ивану при помощи загадочной русской матери тоже не удалось избавиться от оков. Прошин хитро улыбнулся и показал свободные руки.
– А я могу.
И лихорадочно принялся разматывать с себя железяки.
– Но как? – в глазах богатырей читались уважение и легкая зависть.
– Помогли, только я не видел, кто конкретно, – пояснил капитан и огляделся.
Под троном Кощея явно кто-то прятался, но Прошин благоразумно решил сначала освободить товарищей, отложив на потом установление личности скрытного спасителя. Однако снять цепи оказалось не так легко, как представлялось: конечные звенья оказались защелкнуты на замок. К тому же богатыри постоянно ворочались, требуя ускорить процесс. Помучившись пару минут, капитан вполголоса позвал:
– Эй, друг! Помоги ещё раз.
Из-под трона шариком выкатилось что-то небольшое, волосатое. Сначала Прошин решил, что это один из местных пацанят-бесят, но, приглядевшись, ахнул. Перед ним находилась самая обыкновенная обезьяна. Если быть точнее, шимпанзе. На талии у него капитан разглядел поясную сумочку, столь любимую торговцами на рынке. Достав из неё отмычку, шимпанзе в пару секунд вскрыл замки. Варвар и русич, ругаясь, освободились и с удивлением уставились на обезьяна.
– Твой что ли? – спросил Конан у Прошина.
– Я свой собственный, – ответил шимпанзе.
Капитан потряс головой, надеясь, что ему показалось. Обезьяна говорит. С ума сойти! В отличие от него, человека цивилизованного, его товарищи ничуть не удивились.
– Конан, – представился варвар.
– Наслышан, – вежливо кивнул шимпанзе.
– Иван.
– Царевич? – уточнил обезьян.
– Нет, пока просто дурак.
– Очень приятно. Насколько я осведомлён, не в ладах с хозяином?
– Дык!
– А чего сюда пришёл?
– Дык!
– Ладно, не утруждайся, велеречивый ты наш.
Шимпанзе обратил взор своих крошечных карих глаз на Прошина.
– Иван, – в свою очередь представился Прошин.
– Тоже дурак?
– Нет, капитан милиции. А ты… вы кто такой?
– Потом. Давайте, лучше, скроемся, пока быки снова на вас не насели.
