Читать онлайн Вадим Бесов - Не зря… Роман в стихах
Иллюстратор Марта Бесова
© Вадим Бесов, 2024
© Марта Бесова, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0062-7201-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
Родился
Дворик маленький, шумный, безумный,
На виду весь житейский уклад:
Где-то скрип или стон ночью лунной,
Звук гитары ночной семиструнной,
Днём – картишек азартный расклад.
Не стеснялся народец друг друга,
Все здоровались утром и днём.
Вот жена запилила супруга,
Ей на помощь скорее подруга,
Помогала соседке «огнём».
Мужики же своих не бросали,
Друг за друга держались в борьбе:
«Ну-ка, бабы, от Стёпки отстали!»
Те же пуще орать начинали…
Женщин трогать дороже себе.
Но не только скандалы совместно,
Дни рождения разом, гуртом.
Хоронили своих без оркестра,
Ну а если случалась невеста —
Всю неделю страдали потом.
Домино, шахматишки, картишки,
Тут же практика детским мозгам,
Набивают с рождения шишки,
Защищают сестрёнок братишки,
Не дают их в обиду врагам.
А враги не враги – ухажёры,
Из соседних дворов ходоки.
С ними вечные споры и ссоры,
И серьёзные сплошь разговоры,
И пожатия крепко руки!
Двор обычный советский, убогий,
С виду полный разгром и шабаш,
Здесь порядок отсутствовал строгий,
Направления там, не дороги,
В общем, полный людской ералаш.
Цвета буйство фасадов не нужно,
Серый колер в покраске сойдёт.
Но все жили так весело, дружно,
Не грузились по жизни натужно,
Каждый песни душою поёт.
Возникали двоякие чувства,
Ведь внутри у людей красота.
Жили просто все и без искусства,
Не ломались картинно-искусно.
Мимо душ пронеслась пустота.
В общем, ясная эта картина.
Да, снаружи не очень блестит,
Ветеранов зато половина,
И прививка от них – вот причина,
Что внутри ярко сердце горит.
Миллионы дворов разбросались —
Как один все равнёхоньки в ряд.
Одинаково жить в них старались,
Там природы дары наблюдались —
Положительный детям заряд.
Вот сирень отцвела и опала,
И июля настала пора,
Тополя, расстелив одеяла,
Пуха выдали много, не мало,
И жара, и жара, и жара!
Во дворе этом высилась школа,
В шапке лип приютилась она.
Глаз дворовым она не колола,
Много было от школы прикола,
Добавлялось событий сполна.
Это лето случилось особым —
Двор гордился подарком судьбы.
И событием чудным и новым,
Любопытством народа здоровым
Был отмечен сей люд за труды.
Был ремонт городской обозначен,
Много зданий решили спасти:
Дом родильный попал под раздачу,
Да ещё две больницы в придачу.
Здесь порядок приказ навести.
«Расселить заведения споро!» —
Побежали бегом исполнять!
Ну бегом – это значит не скоро,
Обозначили быстрые сборы,
Всех беременных местом менять!
Как-то вышло то чудное действо
И ремонта в роддоме вопрос,
Недовольны хоть были семейства,
Хоть и были в народе судейства,
Дом родильный во двор перенёс.
И на лето из школы случился
Наблюдений, суждений объект.
Двор вовсю веселился, светился,
День на улице весь проводился,
Криков рожениц сладок эффект.
Женщин взрослых ухмылки-усмешки:
«Ты чего разоралась? Рожай.
Это, дура, тебе не потешки,
Мы рожали спокойно, без спешки,
Вот и ты помолчи-ка давай!»
Кто-то вспомнил военные годы,
Там рожали, бывало, хоть как.
Ведь война – не отмена природы,
Люди любят, но терпят невзгоды,
Жизнь, любовь – это вам не пустяк.
Не со зла обсуждали девчонок,
Это просто забота, да-да!
Ведь на свет появлялся ребёнок,
Нос торчал из белёсых пелёнок,
И отцы приходили тогда.
Тут мужская двора половина
Принималась за дело с умом:
«Что, добегался, бравый детина?
Это жизни другая картина!» —
И махали на счастье потом.
Позже всё обсуждали совместно,
Были споры о том да о сём.
И сказать если искренне, честно,
Это действие ярко, прелестно —
У двора был духовный подъём!
Всех детей за своих принимали:
Гражданин необъятной страны!
И проблемы на всех разделяли,
И в беде никогда не бросали,
Люди были духовно сильны!
Не смотрели на глупый достаток,
Не гнались за наживой стремглав,
В общем, в сердце покой и порядок,
Речь прямая, без хитрых загадок,
Благодарность вселенной воздав.
Получилось и мне там родиться,
Школа стала мне в жизни толчком.
Видел я эти добрые лица,
Было мне чем в то время гордиться,
Материнским кормясь молочком…
Часть вторая
Род
Город древний на русской равнине
Стал мне местом прихода в сей мир.
В сердце он навсегда и отныне,
Город этот всегда меня примет,
Мой учитель, наставник, кумир!
Мать моя не из этих просторов,
Родилась на Урале, в горах.
В прошлом время такое: без споров.
У войны ведь не ласковый норов,
Предки город бросали в слезах.
Вот и бабка с прабабкой собрались,
Мать ещё не родилась на свет.
От войны люди все убирались,
Власти точно тогда не игрались,
За Урал всех спасали от бед.
Моя бабка, ребёнок-подросток,
Прямо с детства хлебнула сполна.
В наше время дебил-переросток,
А тогда быт и хлесток, и жёсток,
Детства бабка была лишена.
Кое-как кое-где ночевала,
Хлеб ей снился обычный во сне,
И фуфайкой себя накрывала,
И от голода часто не спала.
Все так жили тогда при войне.
ЧэТэЗэ и тринадцать годочков,
Нюрка звали подростка тогда.
Пара чёрных горящих глазочков,
Цех от детских звенел голосочков —
Не чурались девчата труда.
«Всё для фронта!» – одна только фраза.
Нет ни слёз, ни капризов, ни сна.
Ювенальная мимо зараза,
Слово «есть», и не слышно отказа,
Ох, далече победы весна:
Танки нужно ковать для победы,
Расширяли уральский завод.
У станка без отрыва обеды,
А на ужин о мире беседы,
Сон тревожный – и снова вперёд.
Слава богу, фашистов разбили,
Всей страной поломали хребет.
Май победный слезами умыли,
Жертвы страшные мы не забыли,
И в веках подвиг этот воспет!
Что же бабушка? Как поживает?
Тот же труд: нужно строить страну.
И Челябинск родным уж считает,
Мужа там же себе выбирает:
Дед Володька, прошедший войну.
Весь израненный, в общем, калека,
Мужиков дефицит был тогда.
Дед не прожил и трети от века,
Вот такая судьба человека,
Память в сердце о нём навсегда.
Но успели родить двух девчурок:
Моя тётка и мама моя,
Баба Аня растила дочурок,
Обладательниц тощих фигурок,
Без отца и без мужа семья.
Не прошла без последствий для бабы
Вся военная доля трудов.
Стали ноги бессильны и слабы,
И детишки не умерли дабы —
В интернат с малолетних годов.
И слегла лет на пять баба Аня,
Каждый день порываяся встать
И бессильно ночами горланя:
«Я кукушка, плохая маманя,
Мне скорее их нужно забрать!»
И смогла, поднялась, захромала
И до смерти ногу волоча,
Двух сестричек обратно забрала
И одна подняла, воспитала,
Всё сама, на весь свет не крича.
А потом захотелось обратно
На равнину вернуться, домой.
Жить на родине явно приятно,
Силы там восполняются кратно,
Да и город отстроен другой.
Я не видел слезинки ни разу.
И попозже, когда я подрос,
Не хотела отдаться рассказу,
Обрывала вопросы все сразу
И не ставила к власти вопрос.
Никогда ничего не просила,
В годы тяжкие виден закал,
И невзгоды спокойно сносила,
Это только душевная сила
Может дать такой в жизни запал.
Крест свой приняла, будто так нужно,
Не ругала бабуля судьбу,
И общалась приветливо-дружно,
Хоть и с палкой ходила натужно,
И потом улыбалась в гробу.
Там и мне получилось родиться,
Это Псковщина, край мой родной.
Город часто в разъездах мне снится,
Но продолжим – и дальше страница
Поспешает одна за одной.
Нужен батя, чтоб сын появился
(Про отцовскую ветку рассказ),
И любви чтоб поток заискрился,
Стрел пучок чтобы в сердце вонзился.
Опишу всё потом, не сейчас.
Вся родня по отцовской сторонке
Белорусских, восточных корней.
Кровь такую смешали в ребёнке,
Дед мой рад не девчонке, мальчонке:
«Пополнение рода мужей!»
Не прошла и война мимо деда,
Зацепила подростка сполна.
Детства-юности нету и следа,
Долгожданная наша победа
Для него и для всех ох ценна.
С первых дней той войны кровожадной
Наша армия чуть отошла,
Оккупанты армадою жадной
Ночью летней, июльской, прохладной
Деда вёску спалили дотла.
Много жителей просто убили,
Партизан там искали следы.
Юных, сильных в вагоны сгрузили,
Номера на одежду пришли —
Страшный знак неизбежной беды.
Вот и дед мой попал в те вагоны,
Долго, сволочи, деда везли.
И людей там считали на тонны,
Крики были от боли и стоны,
Многих в яму потом и снесли.
На работы пригнали насильно,
Миску супа гнилого взамен.
Бюргер жрал регулярно, обильно.
Эта нация жила цивильно:
«Раб обязан мне! Я джентльмен!»
Труд тяжёлый и каторжно-рабский,
Ночевал дед на ферме, как скот.
Голод, холод ночами был адский,
К лошадям прижимался по-братски,
В них нашёл выживанья оплот.
Так два года и жил до победы,
Нашу армию в мае встречал!
Видел, как унеслись дармоеды,
С лошадьми на прощанье беседы,
А с людьми дед всё больше молчал.
Так вернулся домой в голодуху,
Немец всё обглодал до костей.
Вместо сёл увидал он разруху,
Хату чудом сложил, развалюху,
Там женился на бабке моей.
Там и батя на свет появился,
С детства тоже хлебнул не медку.
В хате той он и жил, и крестился,
Дед с ним нехотя прошлым делился,
И всю жизнь был старик начеку.
Там сестрёнка отца народилась,
В шутку «девкой» её называл.
Та за братом как хвостик носилась,
Но в коллеги совсем не годилась:
«Человек, мол, для дел моих мал».
Я уверен: в стране нашей лучшей
Эта боль есть у каждой семьи,
И не может та скорбь быть уснувшей,
Помнит всё с детства горя хлебнувший.
Современник, всё это пойми!
И историй таких тьма без края,
Нет сравнений, где больше, где нет.
Не сломалась отчизна большая
И, врага благородно прощая,
Не держала обид на весь свет.
Часть третья
Родители
Время мирное – это же радость!
Кто не видел войну – не поймёт,
Что такое спокойствия сладость.
Вся убита фашистская гадость,
И страна ярким цветом живёт.
Город мой небольшой и спокойный,
Там родители счастье нашли.
Мамы образ подчёркнуто стройный,
И отец жизнью явно довольный —
Мимо как-то любви не прошли.
Институт физкультуры и школа —
Эти здания рядом стоят.
Мама в форме, значок комсомола
И любитель большой волейбола.
Выпускницы глазища горят!
Позади у неё все невзгоды,
И стремления только вперёд.
Это лучшие яркие годы,
Предвкушение скорой свободы,
Жизни взрослой подходит черёд.
Это было прекрасное время,
Бесконечный к творенью порыв.
Молодое активное племя,
Их страданий уж сброшено бремя,
Каждый в космос готовил прорыв.
На подъёме духовность, сердечность,
Друг за друга держались друзья.
И смотрели сердца в бесконечность,
Всех творенья направлены в вечность,
Все – огромная братьев семья!
Мама школу в тех мыслях кончала,
Выпускные прошли по стране,
Жизни взрослой, серьёзной начало
Мать уверенно, ясно встречала,
Все – в единой советской волне.
Мой отец институт физкультуры
Посещал как студент в этот час.
Обладатель спортивной фигуры,
Добродушной носитель натуры
И спокойствия полон запас.
Поступил. После школы приехал
Из родных белорусских полей.
Рядом области, долго не ехал,
Нет границ (как теперь, всем помеха),
Всё открыто – давай, посмелей!
Был физически развит мой папа,
Бегал, прыгал и молот метал,
Тихо вёл он себя, без нахрапа,
Для солидности носится шляпа —
Так пред мамой моей и предстал.
Волейбол вечерком на площадке,
Молодёжи всегда там полно.
И девчата, и парни в порядке,
Веселы и свежи от зарядки,
И отсутствует вовсе вино.
Институт против школы играет,
Подают, принимают и бьют.
И азарт молодёжь распирает,
Зритель точно уже не скучает —
Всё решится сегодня и тут.
Проигравший посадит на плечи,
Победитель поскачет верхом.
Будет явно весёленький вечер,
Результат ожидаем той встречи —
Вуз в настрое всегда боевом.
Ну а школа сегодня уперлась,
Не сдаётся, готовит отпор.
Возрастная граница уж стёрлась,
И близка их победы весёлость,
Вот концовки неясной задор.
Оказались студенты слабее
Старшеклассников – нынче восторг!
Пять кругов по площадке, скорее
Похожие книги
