– Она и так от него не зависит!.. А от кого зависит?
– Я и говорю… От нас, только от нас. И от судебной комиссии.
– Он не выйдет оттуда!..
7
И снова машина с решетками, теперь уже с двумя охранниками.
После ночных кошмаров и судебного заседания Кирилл отключился, под гулкую монотонную работу механизмов сладко уснул. Когда сделалось тихо, распахнул глаза. Никого. Задняя зарешёченная дверь раскрыта. Жужжание мух да дуновение ветра.
В проём двери осторожно просунулись два существа. Одно в рваной поношенной одежде с дырявым зонтиком; другое в тунике защитного цвета, в очках с толстыми линзами, со связкой ключей, которой, наверное, и открыли дверь.
– Садимся? – спросило одно существо у другого, поставив в проём чемодан.
– Не нравится мне здесь, – скривилось существо в обносках.
– Тогда теперь твоя очередь нести чемодан. Руки отваливаются.
– Не отвалились же.
– Эй, вы кто? Сюда нельзя!.. – замахал руками Кирилл.
– Смотри и он здесь! Сразу как-то не заметила. Ты заметила?
– Нет, конечно! У меня от такой свободы до сих пор голова кружится.
– Давай представимся, раз нас не узнали.
– Кто первым? Я?
– Нет, я!.. Мне по статусу положено, в кои-то веки со жребием повезло.
– Думаешь, это везение? – скривилась существо в тунике.
– Подеритесь ещё, – наблюдая за поведением парочки, усмехнулся Кирилл.
– Не перебивай!.. Хорошо, представляйся, больно надо.
– Сейчас только одежду расправлю, – существо в обносках разгладило лохмотья, гордо подняло подбородок, выставило ногу вперед. – Значит так: у меня, конечно, много имен, но больше всего мне нравится, когда меня зовут – свобода!
– Ничего себе кликуха, да?.. Всё?.. – усмехнулось существо в тунике, в нетерпении отодвинув подругу.
– Всё, – расстроилось существо в обносках. – Паузу надо было выдержать. Помешала.
– Потом выдержишь. Навыдерживаешься ещё. Теперь моя очередь!.. Не хочешь угадать с первого раза, как меня зовут?
Кирилл пожал плечами.
– Вообще-то меня тоже могут звать по-разному. Из последних мне больше нравится – дорожная карта! Не удивлюсь, если завтра кто-то из новых спонсоров даст другое имя.
– Тирания? Уголовный кодекс? – попытался предположить Кирилл.
– Странный человек, любое сказанное им слово, ему же во вред, – пожала плечами назвавшаяся дорожной картой.
– Ему, действительно, лучше молчать, – согласилась назвавшаяся свободой.
– Тогда, может… «демократия»? – попробовал реабилитироваться Кирилл.
– Демократия как и любовь – два понятия, которые постоянно с чем-то путают. А потом, эти понятия чаще всего используют для оправданий, неустойчивые понятия, – отмахнулась дорожная карта.
– Серьезно? – удивилась свобода.
– Не знала? Настоящая демократия может быть только в Америке, как настоящий коньяк только во Франции. Всё остальное они не признают.
– А он знает, нет?
– Знают избранные.
– Я б тебя ни с чем не спутала, тебя ни с чем спутать невозможно.
– Это рядом с тобой невозможно!..
– Мои слова потому мне во вред, потому что каждый в них пытается увидеть свой смысл, а не мой, – попытался вставить своё слово Кирилл. – Загоняют людей в рамки.
– Без рамок нельзя! – сообщила дорожная карта. – Вот представь – вода в сосуде. Если сосуд удалить, вода выльется и испарится.
– Или просочится в землю! – подтвердила свобода.
– Ну, или-или. Так же и с остальным.
– Круговорот воды в природе.
– Конечно, человека нужно судить по законам, которые он сам для себя создал, в идеале, но многие из вас несовершенны, поэтому законы создают для всех сразу скопом. Зачем париться? По законам, которые человек сам для себя создал, судят только избранных, чаще всего художников.
