– И то не всех. Когда те становятся национальным достоянием, чаще всего, когда этих художников уже нет в живых.
– И даже судят не их, а их произведения.
– Да, но судят-то те, кто ставит себя выше закона, – возразил Кирилл, – загоняют людей в рамки и судят. Поэтому невиновный, то есть я, в их глазах становится виновным, и любые доказательства обратного бесполезны.
– Вот это несправедливо, согласна! – подтвердила свобода.
– Время рассудит, – махнула рукой дорожная карта. – Хватит философствовать! От философии становится скучно, сразу хочется зрелищ.
– И хлеба!
– Зрелищ и хлеба!
– Хлеба и зрелищ!
И оба существа стали прыгать, приплясывать, хлопать друг друга в ладони. Кирилла огорчился, начав играть, парочка перестала обращать на него внимание.
– Время – это секунды, минуты, года. Не хочу превращать время, жизнь в судилище. Хочу просто жить, а не выяснять отношения с разными там обвинителями, судьями, адвокатами, разбирающими мою жизнь по косточкам, считающим, что они и есть высшая инстанция, а я лишь пустое место, которое можно перемещать туда-сюда, куда захочется, и даже, может быть, вообще удалить. «Время рассудит». Не рассудит! Время вообще не судит, время отсеивает лишнее. Оставили бы меня в покое, дали бы пожить, как хочу.
– Во, завернул! – восхитилась дорожная карта.
– И как же ты хочешь пожить? – поинтересовалась свобода.
– Ну, не хуже других, – ответил Кирилл.
– Ты и так живешь не хуже других, что тебе ещё надо?
– Хочу, чтоб меня не трогали!
– Иммунитета не хватит выставить такую защиту! – ответила дорожная карта. – Вот вы все кричите о свободе, что вас ограничивают и так далее, и даже не осознаёте, что сами понятия «жизнь» и «свобода» появляются там, где есть ограничения, на границах этих ограничений. Полная свобода, отсутствие правил и ограничений делают любую жизнь практически бессмысленной, – заключила дорожная карта и красноречиво посмотрела в сторону своей спутницы.
– Ну чё, пойдешь с нами? – спросила у Кирилла свобода.
– Куда?
– На свободу, чудак-человек. Струсил? Внушают себе, что тот, кто посадил, тот и должен освобождать. Тот да не тот, никто никому ничего не должен.
– Ничего я не струсил. Просто… я уйду, а проблема останется. Меня будут разыскивать, доставать близких. Надо сначала решить проблему, чтоб она не создала новых проблем, а не бежать от неё.
– Как ты её собираешься решить?
– Ты и проблему забери с собой, – предложила свобода.
– Ты чё, зачем нам лишние проблемы? – толкнула подругу дорожная карта.
– Не надо? А если его лишат свободы? Вон уже частично лишили. Слушай, если пойдешь с нами, это не значит, что ты струсил и совершил побег, ты просто уйдешь и забудешь о своей проблеме.
– Поменяешь имя! Вот как мы, меняем имя как перчатки.
– Ничего я не хочу менять, хочу решить свою проблему и добиться справедливости!
– Где ты её видел, эту справедливость? – удивилась дорожная карта и в сторону подруги: – Не видела, нет?
– Нет.
– В следующий раз будешь справедливостью, пусть добивается.
– Следующего раза не будет, даже погулять с нами не захотел, – обиделась свобода.
Дверь машины со скрипом захлопнулась и уже за дверью:
– Надо же, не выбрал свободу.
– Не слишком ли ты о себе высокого мнения?
– Проблему ему, видите ли, нужно решить. Иногда нужно что-то похоронить, чтоб в вырытой могиле найти клад.
– Иногда нужно что-то потерять по мелкому, чтоб потом не терять по-крупному.
