Женщина покачала головой:
– Позволь не отвечать на твой вопрос.
– Почему? – удивился пастух.
– Боюсь, что правда будет выглядеть для тебя бессовестной ложью.
– Но тогда мои фантазии могут стать страшнее любой правды, – возразил Аридоний.
– Ну, хорошо, – незнакомка повернулась к юго-восточному холму, покрытому лесом, изумрудной зеленью которого совсем недавно любовался музыкант, а теперь медленно погружающемуся в сумерки, – Минерецца прекрасная, но не единственная планета, взрастившая жизнь. Видишь вон ту голубую звезду, чей свет пробился на чуть потемневшем небосклоне? Рядом с ней есть небольшая белая звездочка, вокруг которой вращается моя родная планета Вестра.
– Ты прилетела оттуда?! – вглядываясь в небо, спросил пастух.
– Да, и скоро улечу обратно, – улыбнулась инопланетянка, но в глазах ее сквозила печаль.
– Ты живешь возле той звезды? – грустно произнес Аридоний, – Как далеко! Там твой дом и тебя там ждут?
– Да, – коротко ответила гостья.
– Так ты не лесная, а звездная фея! – уточнил музыкант, – А как зовут тебя на твоей планете?
– Юлия.
– Улия! – нараспев произнес Аридоний, – Какое необычное, но красивое имя. Я теперь тоже буду звать тебя Улия. Скажи и что, возле каждой звезды живут люди?
– Нет. Люди живут только на планетах, похожих на Минереццу, – Юлия снова села на траву рядом с пастухом, – На других планетах существует другая жизнь. Если конечно называть жизнью то, что имеет сознание.
– Ты говоришь о способности познавать мир и себя? – уяснил Аридоний. Их плечи почти соприкасались.
– Да, а еще о способности творить мир, – добавила гостья.
– Разве человек может творить мир? – возразил пастух.
– Конечно! Разве человек не строит дом, творя в нем мир, в котором ему комфортно жить? Не роет каналы, пуская воду в нужном ему направлении, не орошает пустыню, превращая ее в цветущий сад? – перечисляла инопланетянка.
– Да, но при этом он всего лишь использует по-своему то, что уже было в природе, – прервал ее юноша, – Сам человек ничего не сотворил!
– И это говоришь ты?! – возмутилась женщина, – Разве ты только что не сотворил музыку?
– Но это просто музыка, – пожал плечами пастух, – Ее может сочинить каждый, если захочет. Но мир так огромен и прекрасен! Кто может сотворить небо, птицу, да даже камень? Разве что Бог!
– Ты бы хотел сотворить камень? – удивилась гостья, – почему ты думаешь, что сделать камень сложнее, чем сочинить музыку?
– Если бы я мог сотворить камень, – позволил себе помечтать Аридоний, – я бы сделал кристалл горного хрусталя величиной с ладонь, чтобы любоваться сквозь него Иридией!
Юлия сосредоточилась, представила в мельчайших деталях чистый прозрачный кристалл, ограненный лучшими ювелирами Вестры, раскрыла ладонь и переместила кристалл из своего воображения на нее:
– Такой?
Аридоний отпрянул от нее в сторону:
– Ты сделала хрусталь? Ты – Бог?!
Он подумал, что, наверное, правильно было бы упасть перед ней ниц, а не сидеть вот так рядом, как ровня. Но в этот момент Юлия рассмеялась:
– Точно такой же, как ты для своего стада овец, или огорода, который сажаешь и поливаешь! В каждом из нас живет Бог. И каждый творит, – тут гостья неожиданно замолчала, она вспомнила Феру и тихо добавила, – если, конечно, его творение не несет в себе зла.
– Какая разница, что творит человек, если итог для каждого один – смерть.
– Большая. То, что мы ощущаем собой, или, как у вас говорят, дух человека живет вечно. Если человек в жизни делал добрые дела, не отяготил свой дух ни завистью, ни злобой, то в следующем воплощении он притянется к подобным себе, чтобы иметь возможность совершенствоваться дальше. Проще говоря, он может родиться на планете с более высокой цивилизацией, где нет ни голода, ни болезней, где каждый творит то, что может, на радость всем. Там бы твоя музыка звучала в пространстве для всех, кто был бы готов ее послушать.
