Небесный лыжник - страница 4
на абсолютно круглой голове.
Плохой портвейн в неподходящих чашках
темнел, как передержанный фиксаж.
Все вспоминали о каких-то Сашках
и тут же посылали на фиг Саш,
Валериков, Марин и прочих с ними,
чуть позже говоря о них тепло…
И на губах задерживалось имя,
а время между тем текло, текло
из этих стен, как будто бы из плена,
не ведая, длинна ли, коротка
бывает жизнь. И коридор колено
сгибал, как для прощального пинка.
Рыба
В снегу, где каждый отпечаток шага
отсвечивал подобием ушиба,
валялась на крыльце универмага
прихваченная изморосью рыба.
Глядело смерти тридцать сантиметров
в сухую тьму слоёными глазами,
и не вода, а лишь осколки ветра
сквозь треугольный рот в неё вползали.
Та, что подобно лезвию кинжала
пронзала плоть (пусть бывшую морскою),
сейчас настолько явно выражала
то, как мечта становится тоскою,
что собственная кровь казалась белой
и не текла, а проносилась, вея,
к последней проруби, что стекленела
чуть ниже ворота и чуть левее.
Почитателю
Вы мои стихи, как почитатель,
почитав, сглотнёте, словно слизь.
Я не знаю, кстати ли, некстати ль
наши мысли вдруг переплелись.
Вы напрасно морщите над книжкой
злые скобки воспалённых губ —
вход туда для вас закрыт задвижкой.
А реальный мир настолько груб,
что любое соприкосновенье
с ним дарит очередной синяк
сердцу, изнемогшему в биенье
в теле, словно ласточка в сенях.
Не изобразить вам, впрочем, фавна
по лесам безудержный полёт.
Эти ногти – мягче целлофана,
им не надломить запретный плод.
Не пристало пяткам носорога
вытворять классические па…
Вам от жизни перепало много,
но судьба была не столь слепа,
разливая души в оболочки,
словно во флакончики духи.
Если вы не стоите и строчки,
то на кой вам чёрт мои стихи?
* * *
Он рос, как новый сорт, что в бурелом
обронен пьяным селекционером.
И, повзрослев, ни под каким углом
не проходил там по своим манерам.
Он умер, ибо слишком был серьёзен,
хоть легче жить пытался и хотел,
но от несовпаденья душ и тел
он каждый раз потел до самых дёсен.
Вдруг стало больно несколько иной,
доселе не изведанною болью,
как будто обтянул он шар земной
всей кожей, истекающею солью.
День канул, как лимон, что утопили
в стакане чая, и настал покой,
когда висит над каждою строкой
едва заметный столбик лунной пыли.
А мыслящее мясо в пиджаках
уже вовсю протискивалось в двери.
Но это был ещё не полный крах,
а только страх. Внезапный страх потери.
Старуха ночью
Старуха спит. Ей надоело
всё, что упорно не даёт
её грузнеющему телу
в последний двинуться полёт.
Старухе хочется наружу.
Она сама себе тесна,
но снова в жизнь, как будто в лужу,
она ныряет после сна.
Спускает ноги. Мир, враждебен,
теснится с четырёх сторон.
Ей надо заказать молебен
себе на случай похорон.
Глаза, вспухая мокрой гречей
сквозь розоватый пар волос,
всё ищут тех, кого сберечь ей
давным-давно не удалось.
Расталкивая тьму повсюду,
она мечтает, чтоб ночник
от электрического зуда
взорвался светом, как гнойник.
Она застряла в коридоре
меж этой жизнию и той.
Ей слышится дыханье моря
за предпоследнею чертой.
И в коридоре, будто в горле,
она трепещет, как кадык,
покуда стены не растёрли
её невырвавшийся крик.
Скорей у жизни на излёте
в прощальном приступе тоски
стянуть с себя излишки плоти,
как пропотевшие носки…
Она уже почти у цели…
Вдруг – свет. За дверью унитаз
журчит. Она бредёт к постели.
Она жива – в который раз.
Девушка из массовки
Зачем вы, девушка, пришли в кино —
не зрителем, а в качестве объекта?
Вам впору прославлять прокладки, но
Похожие книги
В новую книгу стихов известной петербургской поэтессы Нины Савушкиной вошли избранные стихи, написанные за несколько десятилетий, в том числе из книг «Стихи» (1996), «Пансионат» (1999), «Прощание с февралём» (2005) и «Беседка» (2011). Также в книгу включены новые, ранее нигде не опубликованные стихи.Савушкина – мастер поэтического портрета и пейзажа, что в полной мере отразилось в данной книге.Книга «Небесный лыжник» в рукописи получила премию им
Это был настоящий скандал! В Большом Левшинском переулке, где жили исключительно звёзды эстрады и прочие выдающиеся личности, произошло убийство! Весь Союз следил за ходом расследования, которое вели лучшие сыщики Москвы. Говорили, жертвой преступника стала приёмная дочь самой Нонны Поляковой, а обширная коллекция её драгоценностей исчезла в неизвестном направлении. Чтобы собрать по частям головоломку, следователям пришлось изрядно потрудиться. Н
Конец XIX – начало XX в. Юго-восточное побережье Исландии. На хуторе Хали, зажатом между скалами и океаном, живет мальчик по имени Тоурбергюр. Родной хутор, загадочные ночные всадники, смерть любимого коня, попавшие в западню овцы, взаимоотношения со взрослыми, первый опыт стихосложения и, конечно, таинственная и завораживающая жизнь камней – все это многие годы спустя описал в автобиографическом романе «Камни говорят» ставший писателем Тоурбергю