Вот! Боль от легкого укола и зуд! Все как в Челябинске. Как на родине! Впору хоть сесть на обочине дороги, смотреть на проезжающие мимо колеса «Жигулей» и мычать про себя «Грусть моя, ты покинь меня…»
В зиму 1973-го года на Ташкент обрушились ужасные по местным меркам холода. Город до неузнаваемости засыпало снегом. Замерзли речки и каналы. Озера в парках покрылись толстой коркой льда. Сибирь какая-то!
– Пойдем, походим по льду, – предложил Женька необычный аттракцион.
– А где будем ходить? – спросил я.
– Я место знаю. Перед парком речка есть замерзшая. Там и походим. Только надо на всякий случай резиновые сапоги надеть. – с уверенностью опытного полярника, сказал Женька.
До речки мы добрались без происшествий. Речкой оказался канал Бурджар. С осени его перекрыли, и вода почти вся сошла. Сейчас на дне канала среди коряг и мусора осталось с полметра темной воды, скрытой ледяной коркой и снегом.
Мы с опаской спустились на лед.
– Ты под ноги внимательнее смотри, а еще лучше, за мной иди, по следам, – Женька взял на себя руководство экспедицией.
– Я и без тебя знаю, как по льду ходить. Я в России родился, – парировал я, но, на всякий случай, пошел за Женькой след-в-след.
После часа исследований полярники вышли на участок почти прозрачного черного льда. Подо льдом лениво перекатывались плоские пузыри воздуха. Если пробить лед палкой, то через дырку на поверхность вытекала и разбегалась мутным пятном черная вода.
Мне захотелось выдавить побольше воды, и я сильнее наступил на лед. Вода из дырок действительно пошла быстрее. Надо льдом появились роднички грязи. Внезапно, лед под ногами хрупнул, и я оказался стоящим по пояс в черной жиже, по поверхности которой плавали куски льда и какой-то мусор.
– Побежали домой, пока не замерз, – крикнул Женька, опасливо ступая назад по еще белым участкам льда, – Сам выберешься? Сейчас я на берег выйду и тебе ветку подам.
Цепляясь скользкими от ледяной грязи пальцами за длинную ветку, я выбрался на сухое место.
– Черти в аду чище и красивее бегают, чем ты с улицы пришел, – сетовала мама, замачивая в тазу мою одежду. Я сидел, надувшись, в горячей ванне. Молча грелся и стеснялся мамы.
С самого раннего детства ни один новогодний карнавал не обходился без меня, наряженного в какой-нибудь уникальный костюм.
В четырехлетнем возрасте меня одели в зайчика, для чего мама специально шила комбинезон из белой фланели. На плотной шапочке торчали фланелевые ушки, а сзади болтался настоящий хвостик, отрезанный от заячьей шкурки дядей Лёшей.
В первом классе мама сразила всех, одев сына в оранжевый комбинезон космонавта. Шлем мама выклеила из папье-маше на большом мяче. Я выглядел совсем как настоящий Гагарин в скафандре и шлеме с белыми буквами «СССР».
Вершиной костюмного творчества мамы был Мушкетер, подготовленный для карнавала в пятом классе. Идея пришла мне после прочтения романа Дюма. Мама легко воодушевилась возможностью сделать сыну костюм со смысловой энергетикой и внутренней идеей, а не просто какого-нибудь «гриба», «клоуна» иди «подъемного крана».
Мы сделали черную широкополую шляпу с высокой тульей и белым пером. Мама сшила голубую накидку с белым крестом, кружевное жабо, кружевные манжеты и кружевные отвороты сапог.
Оружие я сделал сам.
«Мушкетер» на карнавале, к зависти остальных мам, занял первое место.
Костюм еще некоторое время принимал участие в моих играх. Я скакал в нем по дому, изображая д’Артаньяна, размахивая ивовой шпагой.
