«Небо наш родимый дом…» - страница 4



Ты помнишь, звезды погасив,
Смеялися снега.
Но тут огромная весна
Пришла на помощь к нам.
Светает…
Тихо у окна
Качается сосна.

«Если пиво не допито…»

Если пиво не допито,
Если песня не допета,
Сразу вдруг оборвалась…
Значит, парню не до пива,
Значит, парню не до песни,
Значит, парень целый месяц
Не смыкал уставших глаз.
Он не слушает рассказы,
Он забыл свою фамилию,
Все твердит чужое имя
И почти совсем не пьет.
О голубке сероглазой,
Не поделенной двоими,
Ночью песенки у моря
Тихим голосом поет.
И, слегка сутуля спину,
Он потом идет по взморью,
Слезы катятся (а пусть их!
Ты свои побереги).
Этой ночью длинной, длинной
Сплошь наполненные горем,
Сплошь наполненные грустью
Слышатся его шаги.
Глубоко вздыхает море
И целует в самом устье
Губы пламенной реки.

«В беззвездную ночь без оглядки идти…»

В беззвездную ночь без оглядки идти,
Не выбирая дорог и пути,
И тихому дому кричать: «Отвяжись»,
Чтоб слышать —
В ладоши захлопала жизнь,
Чтоб жизнь пред тобой как земля
                                      распласталась,
Чтоб в новые песни открылася дверь,
Чтоб справа осталась
Ненужная старость,
Чтоб слева осталась
Ненужная смерть.
Я знаю, что так Водопьянов летел
На полюс
В еще неизвестные дни,
И слава прославленных дивных дел
Большими ветрами летела за ним.
Мне дадено жизнью перо и бумага,
Мне выпали в жизни иные пути,
Почти незаметным
Задумчивым шагом
По улицам всех городов пройти.
Чтоб лучших друзей отыскать в прохожих,
Чтоб песней лететь по степным рубежам,
Чтоб юность прославить,
Чтоб радость умножить,
Чтоб руки товарищей всех пожать.
Хотеть, чтобы юность навечно осталась,
Чтоб юность стихами захлопнула дверь
В ненужное горе,
В ненужную старость,
В ненужную гордость,
В ненужную смерть.

1940–1945

На Дальнем Востоке

Артистам Центрального театра Красной армии

Застава. Граница. Высокие ели
Качала седая пурга.
Летели, кружились и пели метели,
Стеною вставали снега.
…В домик вошли мы.
Пошли раздеваться,
Роняя на коврики снег.
Мы были с концертом.
Нас было пятнадцать,
Бойцов было семь человек.
– Один на дежурстве, – они говорили, —
Придет он лишь только в конце.
Пришел он,
И мы для него повторили
Двухчасовой концерт.
Граница, граница… Высокие ели
Качала седая пурга.
Летели, кружились и пели метели,
Но теплыми были снега.

Заседают

Это беда ведь,
Три дня заседают.
Вопрос —
кросс.
Что нужно достичь?
Что уже есть?
Что нужно учесть?
Отдают по инстанциям
Распоряжение.
Выбирают дистанции.
И все-таки
Подготовка к кроссу
Стоит без движений.
Без задней мысли
В буквальном смысле.
Участники кросса
Не тренируются,
Гуляют себе по улицам.
Потому что комитет
По проведению кросса
Робок
На организацию тренировок.
Мол, кросс-то —
Он сбудется или
Не сбудется,
А на улице холодно.
Участники,
Чего доброго,
Простудятся.
(С ними беда ведь!..)
И вот…
Заседают.
Товарищи!
Поменьше всяких вопросов,
Побольше тренировки
К кроссу!

Анюта

За Анютой ходят тучей
все танкисты и стрелки.
Это с ней не первый случай,
говорят фронтовики.
Потому что брови гнуты.
Потому что смех – хоть плачь.
Потому что та Анюта —
превосходный зубной врач.
Лишь внесла свой саквояжик
(это надо посмотреть!),
как у всех ребят тот час же
зубы начали болеть.
Лейтенант, на что – гвардеец!
а с минуты той – больной.
У него до дрожи в сердце
ноет самый коренной.
С той поры к ее землянке
ни проехать, ни пройти.
Тут и кони, и тачанки,
тут и танки на пути.
Лечат зубы все, а там уж
всяк на свой, особый лад:
– Не хотите ль выйти замуж? —
ей тихонько говорят.
Командир шутить не любит.