С тринадцати лет Сашка рос без отца. Он всегда завидовал Валерке, что его отец был красным командиром и летчиком. Его каждый день с почетом возили на работу в черной машине. Это он научил Валерку стрелять из нагана. Это он научил его драться и применять приемы «джиу-джитсу». От такой зависти Ферзь еще больше ненавидел этого ботаника Краснова. Ненавидел и его любовь к Леночке Луневой из–за которой, он так легко расстался с авторитетом в своем дворе и всей Офицерской слободе. С вором Ваней «Шерстяным» он связался всего год назад, по протекции покойного папаши. Вместе с ним он «шакалил» по ночному Смоленску, освобождая богатых НЭПманов и аристократов от толстых кошельков и золотых украшений. Умирая от потери крови, Гнусавый, просил Ивана не оставлять сына без присмотра. Так и попал Фирсанов в новый мир – мир блатной воровской жизни.
Непонятка овладела его сознанием. Он коснулся своей рукой бородатой щеки бывшего майора и в эту секунду в его сознании что-то перевернулось. Блатной гонор почему–то растаял, словно утренний туман, пригретый лучами солнца. Сердце сжалось, от какого–то непонятного сострадания к майору.
Несколько раз подряд Фирсан затянулся, словно обдумывая план своих действий, и бросил окурок на пол. К своему удивлению он услышал, как окурок, упав, зашипел. Приглядевшись, Фирсан увидел, как черная вода залила половину камеры. Она стояла на уровне порога. В свете тусклой лампочки и света исходившего из маленького окошечка, он увидел, как что–то непонятное плавает в воде. Мохнатые поросшие плесенью «колбаски» дрейфовали по поверхности, словно маленькие острова. Фирсанов присмотрелся и ужаснулся. Это были разложившиеся трупы крыс. Вперемешку с крысами на поверхности прорисовывались и другие предметы, источавшие жуткий запах.
– Бляха медная…. Да это же говно! Говно! – заорал он. Дотянувшись с настила до двери, он хотел было стукнул в нее, но ботинок без шнурков сорвался с его ноги, и хлюпнул в эту воду, присоединившись к компании дохлых крыс. –Сука, сука, сука!!! – заорал Фирсан, словно взбесился.
В этот момент, что–то заурчало в углу камеры. Вглядевшись в сторону, где располагалась «параша», Сашка заметил, как из разбитого чугунного стояка тюремной канализации, вывалились новые порции дерьма.
– Эй, суки, хорош срать! – заорал он. Сняв другой ботинок, он стал неистово стучать им в стену, надеясь, что его кто–то услышит.
В этот миг, лежавший на настиле майор Краснов, подал признаки жизни и сквозь гортанный хрип прошептал:
– Пить, пить….
Фирсан вновь закурил. Он старался осмыслить сложившуюся ситуацию. В его голове вертелась только одна мысль. Она крутилась, словно акробат на перекладине, не давая его разуму ни секунды покоя. Валеркин отец…. Это был какой–то страшный сон.
До крана с холодной и чистой водой было всего пару метров. Она, фактически не переставая, текла в раковину, рядом с «парашей». Чтобы достать ее, и чтобы утолить жажду и нужно было просто вступить ногой дерьмо. Представив себя по щиколотку в вонючем говне, Фирсанова стошнило. Он вскочил, и, встав на четвереньки на краю настила, стал блевать, возвращая скудную тюремную баланду обратно природе. Рвотные спазмы рвали из него кишки, удаляя из организма остатки тюремной пайки. В этот миг его сердце заколотилось в бешеном ритме. Даже не смотря на холод, его пробил обильный пот.
– Пить, пить, – вновь простонал майор.
