– Я знаю, я знаю. Ты Троекурова Сильвия Камильевна. Рядом с твоей фамилией в скобках я прочитала: «тётушка Спаржа».
Привела тётушка Спаржа друзей-детишек к берёзовой роще, показала им памятный курган и стала рассказывать:
– В марте сорок третьего года наш взвод после Сталинграда перебросили на Кавказ. Вот здесь меня засыпало землей. Наш взвод попал под вражескую бомбёжку. Не спрячешься, не скроешься. И вот слышу свист летящей фугаски, он всё ближе и ближе. Я поняла, что бомба летит на наши головы, кричу «ложись». Но она пролетела мимо и взорвалась в нескольких метрах от моего расчёта. Меня засыпало землёй, образуя надо мной настоящий курган. Сначала я потеряла сознание. Потом пришла в себя, лежу и думаю, что же случилось. Вспомнилась молитва «Отче наш», которая мне запомнилась с детства от бабушки, и я поверила в Бога. Это тот самый курган, в котором я оказалась по воле Божьей. Люди не стали его трогать, сохранили как естественный памятник. После войны в память о том бое посадили берёзки и появилась роща. Тогда же у меня в мыслях родились строчки про жаворонка.
Тётушка Спаржа запела тихим нежным голосом:
За рекой, околицей далёкой
Разгорелась алая заря.
И весною вылетает звонкой
Птенчик из родимого гнезда.
Вылетает жаворонок смирный,
И свободным стал его полёт.
В небесах играет птенчик милый,
О любви нам весело поёт.
Солнце, солнце, солнышко родное,
Своего побольше дай тепла.
Пусть нам светит небо голубое,
И земля чтоб ласковой была.
Жениху невеста подпевает,
И была счастливою в степи.
Светом землю небо озаряет,
И поёт нам птенчик о любви.
Настало время прощаться с тётушкой Спаржей. Детишкам не хотелось её покидать. Потом, дома, они всю зиму вспоминали её песенки, рассказы и сказки. Тётушка Спаржа тоже вспоминала о своих друзьях и о городе Петра Великого, в котором прошли счастливые, хотя и нелегкие предвоенные годы детства и юности.
Как птицы сороку из леса прогоняли
В далёкой и неведомой стране, среди гор, рек, морей и озёр было множество тёмных, густых, загадочных и непроходимых лесов. В один такой лес слетелись на вечерней зорьке птицы из всех концов и закутков для того, чтобы всем вместе найти способ наказать сороку. Трясогузка поймала её на месте преступления. Вылетела на минутку она, чтобы найти червячка для вылупившегося птенца, а сорока тут как тут, словно ждала, когда трясогузка гнездо покинет. Влетела эта вредина в чужое гнездо и стала в нём хозяйничать: выкинула птенчика на землю, а оставшиеся два яйца разбила и выпила. Вернулась трясогузка, увидела воровку, напала на неё, прогнала, села на соседнюю ветку и запела грустную песенку. Услышав её, стали слетаться птицы, которых тоже разоряла сорока. Собралась большая стая, и громко заспорили птицы между собой.
Шум, гам, свист, щебетанье на разные голоса слышались по самым дальним уголкам леса.
Кого только не собралось на дереве у трясогузки: пеночки, малиновки, зяблики, сойки, мухоловки, свиристели, кедровки, овсянки, даже иволга подлетела и дятел полюбопытствовал. С запозданием появились клёст, ореховка, оляпка, из соседнего леса залетел дрозд. Такой гвалт подняли, никто ничего понять не может. Каждый щебетал, свистел, чирикал по-своему, думая, будто он один умную мысль способен донести до других.
Иволга вдруг таким диким голосом взорвалась, что чуть не заглушила весь этот птичий табор. Пеночке надоело, и на месте вдруг запела своим нежным чарующим голоском. Казалось, ещё немного – и собрание разлетится, так ничего не решив в отношении сороки.
