– Полверсты – это мы легко, это мы запросто. Веди, Матвеич, а то водички очень хочется.
Идти сразу стало легче. Котомка перестала тянуть, пот на лбу уже не раздражал. Вот только комары не обратили никакого внимания на мой вернувшийся энтузиазм, продолжали кусать, зудеть и мельтешить перед глазами.
До озерка дошли быстро. Матвеич оказался прав – красота вокруг необыкновенная. Я скинул котомку и со вздохом присел на очередное поваленное дерево, в отличие от предыдущих, оно упало там, где надо. Мои ноги вытянулись, плечи опустились, руки повисли, взгляд лениво перебирался по пейзажу, а Матвеич начал споро готовить ночлег. Сбросив котомку и достав топор, он пошел за лапником и дровами. Мне стало неудобно, и я занялся едой. Будем честными, я начал доставать из котомки то, что мне приготовила в дорогу Наталия Петровна. В качестве сюрприза для меня в котомке оказалась фляжка с коньяком. Некоторое недоумение у меня возникло, когда я достал из котомки два куска плотной ткани – решил, что один кусок станет скатертью, а вторым я накрою лапник и буду на нем спать. Разрешив таким образом все сомнения, я «сервировал стол». Как раз на поляну вышел Матвеич с дровами для костра. Он посмотрел на «стол», потом на принесенные дрова и с сомнением почесал голову.
– Матвеич, не теряйся, костер все равно нужен для чая, для обстановки и для дыма от комаров.
– Это я, Павел Иванович, немного оторопел от ваших изяществ на… – Матвеич замялся. – На столе?
– Матвеич, моя экономка позаботилась о нашем с тобой ужине, все, конечно остыло, но, уверяю тебя, все равно вкусно. Она, даже коньяку нам положила. Так что, повторяю – не теряйся. Я, давай, сейчас костер разожгу и чай сделаю, а с тебя лапник.
У кузнеца в голове все сложилось. Он кивнул, положил на землю дрова и пошел за лапником. Я занялся костром.
Искусство возжигания огня передано человечеству богом Прометеем очень давно. Есть умельцы, что могут развести костер под дождем, имея одну спичку и несколько сырых веточек. Я не из них. Есть великие поджигатели, как Герострат, сжегший храм Артемиды, и Кутузов с Наполеоном, на пару сжегшие Москву. Мне такой славы не нужно. Я просто хочу развести костер, но мало знать теорию, иметь охапку сухих дров и коробок спичек – нужны еще руки и маломальский опыт. Вот этот опыт я и приобретал.
Через полчаса Матвеич принес здоровенную охапку елового лапника. Костер же только раздумывал о бренности существования. Он упорно уходил в вечность, и я, снова и снова, вызывал его из небытия. Матвеич разложил лапник рядом с предполагаемым местом костровища и присел рядом, наблюдая за моими камланиями, но деликатно ничего советовать не стал. Еще чуть-чуть, еще сухих палочек и вот он – костер горит! Матвеич выдохнул, едва ли ни громче меня. Конструкцию из рогаток и веток, чтобы подвесить над огнем котелок для чая, он сделал сам. Можно ужинать.
Сумерки наступили незаметно. После долгой прогулки по лесу и хорошего ужина все тело налилось истомой, двигаться не хотелось совершенно, ложе из лапника было удобным, от тлеющих поленьев шло тепло. Даже комары успокоились и больше не донимали меня. Матвеич начал рассказывать очередную историю, но постоянно отвлекался на второстепенные сюжетные линии, от чего история грозилась остаться незаконченной никогда. Постепенно Матвеич так заплел рассказ, что уже сам не мог вспомнить с чего начал.
