Цилькер предпочёл деликатно удалиться, – лишь показал, как надо набирать цифровой код, объяснил принцип действия блокиратора, и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
А Фёдор, загрузив в сейф деньги и успешно справившись с несложным сейфовым механизмом, вышел в зимний сад, чтобы немного прийти в себя. Для него, выросшего в бедности, в практически никаких условиях, всё увиденное оказалось своего рода культурным шоком, неожиданностью. Той, что смещает перспективу, обесценивает прежние ценности и, озарив всё вокруг колдовским волшебным светом, смешивает реальное с нереальным. Единственное, в чём Фёдор был уверен, так это в том, что в этом доме мог бы полагать себя абсолютно счастливым человеком. Да и как могло быть иначе, если и в зимнем саду всё дышало роскошью, покоем и уютом. Это было место для отдыха, чаепитий и бесед. Настоящий английский стиль – дорогая плетёная мебель, качественный текстиль, большие растения в керамических и каменных горшках, искусственно состаренные скульптуры, вазы, чаши фонтанов. Большие панорамные окна позволяли, устроившись удобно в кресле, обозревать окрестности едва ли не с биноклем. И ведь было на что посмотреть – район был явно респектабельным и богатым, о чём свидетельствовали видневшиеся кое-где в просветах между деревьями соседские дома. Впрочем, один дом был вполне себе явственно виден. На его крыше сияла разноцветными огнями эффектная вывеска «Все в Жермен!».
«А ведь я здесь уже почти свой», – подумал Фёдор. И с чувством глубокого удовлетворения присоединился к Александру Самуиловичу, сообщившему, что сейчас они спустятся на нижний цокольный этаж здания, где Фёдора ожидает сюрприз.
В бильярдной – а она располагалась именно там – у стены выстроилась целая коллекция бильярдных киев с надписями. Кий знаменитого советского актёра, кий известного политика, кий легендарного исполнителя шансона, кий внушающего трепет силовика…. У Фёдора перехватило дыхание – ёкарный бабай, лучшие люди страны! Он перебирал деревянные палки, как ребёнок новые игрушки, благоговейно касался пальцами кожаных кружков на их концах, произносил вслух отдельные фамилии, уточняя статус их обладателей. И получив утвердительный ответ, крутил головой, не веря своему счастью. Войти, пусть и опосредованно, в круг сильных мира сего – об этом простой геолог Фёдор Макаров и мечтать не мог!
– Они и сейчас стоят немало, – сказал Цилькер, старательно натирая мелом кожаную нашлёпку на своём кие. – А лет через десять их на любом аукционе с руками оторвут. А вы играете в бильярд?
– Нет, – сказал Фёдор. – Как-то не приходилось.
Александр Самуилович, чуть наклонив голову, окинул взглядом бильярдное поле и ударил, быстро и решительно. Вообще, все его движения были спокойными и уверенными, и как бы резко ни звучали его слова, эта резкость не казалась высокомерной, скорей продуманной и выдержанной.
Фёдору ничего не оставалось, кроме как провожать глазами движение белых шаров, их столкновение, откат.
– От борта дуплетом – вот как можно справиться с Едрёнкиным, – промолвил Цилькер, кладя кий на стол. – Усвоили, молодой человек?
– Я не совсем понял… – начал было Фёдор, но Александр Самуилович его перебил, сказав:
– Владимир Иванович Едрёнкин – лучший бильярдист в округе. Настоящий мастер. Скоро сами в этом убедитесь.
«Ну, уж это точно будет не скоро» – подумал Фёдор. И ошибся. Ибо, не прошло и пяти минут, как означенный персонаж возник в дверном проёме дома без шума и пыли, как привидение.
