– У меня евро, – сказал Фёдор.
– Отлично. Сейчас пересчитаем.
Цилькер пару раз тыкнул указательным пальцем в свой смартфон, после чего объявил:
– Десять миллионов с небольшим округлением в вашу пользу. А сейчас ознакомьтесь с договором купли-продажи. – Он извлёк из сумки-планшета несколько печатных бланков. – Это наш типовой договор. Условия, конечно, жестковаты, но это наша обычная форма. Обратите внимание – в течение двенадцати лет вы не будете иметь к агентству никаких претензий. И если надумаете продавать дом, то только через «Best Estate». В общем, здесь всё ясно до предела и не оставляет места для пререканий, отравляющих отношения между риэлтором и клиентом. Уверяю вас, все столичные риэлторы работают по таким договорам. Вопросы имеются?
– Имеются, – сказал Фёдор. – У Константина Громова есть жена, дети там, вообще, родственники?
– Хороший вопрос, – усмехнулся в усы Александр Самуилович. – Вы, я вижу, имеете представление о змеиных родственных клубках, что катаются из залов судов в адвокатские конторы, туда и обратно в режиме нон-стоп. Здесь в этом отношении всё чисто. Последняя жена с ним развелась, оставшись ни с чем в плане недвижимого имущества, согласно брачному договору. Остальные родственники, если они есть, я уверен, надёжно нейтрализованы громовскими адвокатами. Он, кстати, всегда пользовался услугами самых лучших адвокатов. Ваш паспорт, пожалуйста. Если больше нет вопросов.
– У меня вопрос, Семёныч, – встрял в разговор Едрёнкин, зорко следивший за происходящим. – Не про адвокатов, нет, таких хороших, что оказался-таки Костя в пиндосской тюрьме. Я о другом хочу спросить. Я слышал, ты женишься на Костиной бывшей. Она ведь тёлка на все сто, или, как сейчас говорят, десятка. Правда или нет?
– Неправда, – сказал Цилькер, беря у Фёдора паспорт, извлечённый из кармана спортивной куртки. – Я хочу жениться не на Костиной бывшей, а на жене её друга. Она тоже десятка. Понял? Господи, это же проще простого: если друг женится на Костиной бывшей, ему придётся перед этим развестись со своей женой, и тогда на ней женюсь я.
– Но ты же сейчас вроде как женат? – Вытаращил глаза Владимир Иванович.
– Уже развёлся. Неделю назад. И это пятый мой развод.
«Вот она, высшая математика», – подумал Фёдор. – «Еще учиться и учиться».
Учиться ему предстояло не только тонкостям местных матримониальных отношений, но и кое-чему другому.
– Давай, пока Семёныч документы заполняет, поговорим с тобой вот о чём, – Едрёнкин придвинулся к Фёдору, и тот увидел его холодные голубые глаза. – Ты забор на задах своего участка видел?
– Нет, – сказал Фёдор. – Я как-то ещё…
– Ладно. Завтра увидишь и вспомнишь мои слова. Этот забор такой, какой должен быть, не выше и не ниже. Стандартный. Потому как отделяет твой участок и все крайние участки от правительственной трассы, охраняемой снайперами. Ничего не должно над ним возвышаться, ни строения, ни дерева. Костя это знал, и у него там лишь газон и кустики какие-то невысокие. Теперь и ты знаешь. А то вот был случай, Семёныч не даст соврать…
– С батутом, – отозвался Цилькер, не отрываясь от писанины.
– Ага, с батутом, – губы Едрёнкина растянулись в улыбке. – Купил мужик детям батут, установил у забора. А после сам начал прыгать. Прыгал, прыгал и до того допрыгался, что пулю в задницу от снайпера получил. Сейчас ходит, хромает.
– Понятно, – на всякий случай сказал Фёдор, не зная, разыгрывают его с батутом или говорят серьёзно. И ещё раз повторил:
