— Прямо визжал? — недоверчиво уточняет Дашка.
— Да, — Аня кивает и утирает слезы с щек, — чувствительный мальчик попался. Художник.
— У вас кондер сломался? — в кабинет без приветствий вваливается усатый мужик в синей робе и с ящиком инструментов.
— Нет, — Дашка удивленно хлопает ресницами. — Работает.
— А чего мне сказали, что не работает? — он подхватывает с тумбы пульт и встает под кондиционер. — Так.
Нажимает кнопки, шевелит усами, подставив лицо под потоки воздуха, и фыркает:
— Работает же! — а затем с бурчанием выходит и хлопает дверью. — Дергают и почем зря!
Накидываю пиджак и сажусь за стол, в отчаянии нырнув лицом в ладони. Арсений теперь будет в курсе, что кондиционер у нас работает и решит, что я разделась, чтобы его впечатлить.
— Нам премии ждать или нет?
— У нас два дня, чтобы подготовить старт рекламы, — жалобно всхлипываю я, — и нет. Премии не будет.
— То есть он просто так тебя за соски подергал? — возмущенно охает Дашка. — Подлец!
Я поднимаю на нее взгляд, и она слабо и неловко улыбается:
— Я пошутила.
— За такие шутки, Даша, может и прилететь степлером в лоб, — я медленно проговариваю каждое слово, и Аня убирает степлер с моего стола к себе в ящик.
— Остынь, тигрица.
— Ясно, — Дашка закатывает глаза и прячется за монитором, — вернулась наша надменная стерва.
8. Глава 8
Мы договорились с Анфисой встретиться в небольшом кафе через пару кварталов от моей работы. Я влетаю в двери и буквально бегу к столику, за которым скучает сестра:
— Прости! Опоздала! Я с дизайнерами завозилась, — тараторю и обнимаю Анфису. — День сегодня просто безумный.
Говорят, что мы с сестрой похожи, но у нее волосы темнее и она пониже ростом, а еще она замужем за эндокринологом, работает учительницей русского языка и вообще большая умница. Муж мне ее, правда, не нравится. Степан слишком безынициативный и все никак не даст Анфиске то, чего она так давно желает. Отказывается заводить детей, потому что грезит переездом в Европу, поэтому вопрос беременности отложен до лучших времен.
Ем я свой фруктовый салат, жалуюсь, что вчера была на сомнительном корпоративе, и сетую, что придется искать новую работу, умалчивая о конкретных причинах увольнения. Мне стыдно говорить, что Арсений проявил ко мне интерес в туалете, а потом ко всему прочему и ночью написывал. Оправдываюсь перед молчаливой Анфисой, что не вижу перспектив и надо искать местечко потеплее.
— А ты чего такая мрачная? — замираю с кусочком банана на вилке у рта, наконец, заметив, что Анфиса сидит передо мной бледная и очень грустная.
Какая я эгоистка. Думаю только о себе! Откладываю вилку и хмурюсь.
— Я болею, Вень, — сдавленно сипит Анфиса.
— Чем? Простыла? — с тихой надеждой спрашиваю я. — Грипп?
Вряд ли Анфиса стала бы просить о встрече из-за гриппа. Она лезет в сумку и дрожащей рукой выкладывает на стол ворох бумаг.
— Все серьезно, да? — шепчу я и сглатываю приторно-сладкую слюну.
Яркие стены кафе давят, а гул и неразборчивые разговоры посетителей путают мысли. Я тянусь к бумагам и невидящим взглядом перебираю их. Анализы, заключения врачей, в которых я ни слова не понимаю, но резкие подписи меня пугают до онемения. На астроцитоме у меня перехватывает дыхание, и все плывет перед глазами мутными пятнами. Я без понятия, что это, но понимаю: дело — дрянь.
— У меня в последнее время голова жутко болит, — едва слышно скулит Анфиса и прячет бумаги в сумку, — тошнота, вялость, сонливость…
