— Вень…
Шагаю к стойке и расплачиваюсь за обед, закусив кончик языка до боли. Я должна быть сильной и смелой, потому что сейчас именно такой человек нужен Анфисе. Не младшая и плаксивая сестра, а крепкое плечо, на которое можно опереться.
— Вам не понравился салат? — спрашивает официант и мило улыбается, пробивая чек. — Вы его недоели.
— С ним все в порядке, а вот с жизнью — не совсем, — прячу портмоне в сумку и застегиваю молнию непослушными пальцами, — но мы прорвемся. Обязательно прорвемся, ведь выбора у нас нет.
У дверей я оглядываюсь на Анфису, которая сидит за столом и не встает, роняя в тарелку с недоеденной жареной курицей слезы.
— Пошли, — я протягиваю руку и ласково улыбаюсь. — Я с тобой. Я рядом.
Анфиса хватает салфетки и вяло шагает ко мне, и мне страшно, что именно сейчас она возьмет и умрет, поэтому я ее крепко обнимаю, чтобы убедиться, что она еще тут и со мной. Люди на нас косят взгляды, и мне хочется накричать на них, чтобы избавиться от напряжения и страха перед будущим.
— Вень…
— Все, пошли, — стискиваю ее запястье и тяну за собой. — Не раскисай. Поплакали и хватит.
— Вень… — Анфиса опять всхлипывает, и я вновь душу в объятиях, чтобы она почувствовала мое присутствие и решительность бороться вместе с ней.
Рыдает, уткнувшись сопливым носом в шею, а я ее еще крепче обнимаю, вкладывая в руки любовь и всю смелость, что у меня есть.
— Вень, прости…
Анфиса такая худенькая, хрупкая и беззащитная. Что она чувствовала, когда бегала по врачам и сдавала анализы? Почему раньше мне не сказала? Я бы вместе с ней прошла через этот ад и держала бы за руку, как она меня, когда я подавала документы в университет и боялась экзаменов.
— Вень, ты меня раздавишь…
— У тебя есть я, а у меня есть ты, — отпрянув заглядываю в заплаканные глаза, — и так будет всегда.
Воет что-то нечленораздельное и я тащу ее вверх по улице мимо удивленных прохожих, которые уступают нам дорогу. И день сегодня такой солнечный и теплый, а ведь именно дождь, слякоть и тяжелые тучи были бы сейчас очень кстати. Да, я внезапно злюсь на чистое небо, яркое и приветливое солнышко и ласковый ветерок, что лижет щеки и шею.
— Девочки, а чего мы такие грустные? — грязный бродяга на углу улыбается беззубым ртом и поднимает жестяную банку, будто чокается с невидимым товарищем. — Такие красивые и такие печальные!
Бегло смотрю в его красное и опухшее лицо, и он в испуге отступает, всплеснув руками и громко икнув:
— Понял, вы дамы серьезные и комплиментов от джентльменов не принимаете. Пардон.
9. Глава 9
Деньги Анфиске, всхлипывающей в уголке у банкоматов, перевести перевела, а кредит отказали дать. Сказали, паспорта одного недостаточно, а я как бы знала, что надо и справку с работы принести и другие документы, но я мыслить здраво сейчас не в состоянии. Убеждаю консультанта, что деньги очень нужны и желательно побольше, а он мне про бумажки и залоговые обязательства вещает, если я хочу взять крупный кредит.
— Но мне надо! — требовательно и громко заявляю я.
— Понимаю… — он поправляет очки на переносице.
— Вень, идем… — Анфиса тянет меня за руку.
— Я еще вернусь, — воинствующе говорю я консультанту, и он бледнеет. — Вот прямо к вам приду за кредитом.
— Буду ждать, — испуганно отвечает он и прячет руки под столом.
— Вот и жди.
На крыльце банка я сердито оправляю пиджак, собираю волосы в пучок на макушке и упираю руки в боки, глядя вдаль. Теперь надо собрать документы и порешать вопрос с кредитом.
