– Ты куда?
Та ответила беспокойно:
– Я забыла… мне надо. – Ушла.
– Ну, ты и дурак, – одобрила Соня.
Игорь расстроился: вне всякого сомнения, дурак. Ему нравится Соня, но никак не Марина, стало быть, все – нелепость… Зачем-то вспомнил, как маленький был оскорблен в мировоззрении страданиями матери по поводу основательной болезни отца:
– Он так мнителен, эмоционален. Такой трусишка, такой неприкаянный, ах как ему не по себе.
Ее самозабвенная любовь оделяла ревностью и коробила. Как можно – коль скоро отец так слаб, не мужествен, его и любить совершенно наперекор правил. Любят исключительно сильных, людей способных на свершения. Отец никак сюда не умещался. Нет-нет, это нелогично. Тождественно он огорчался относительно того, что закадычный друг Вадик Несмеянов влюбился в толстую и несуразную, еще и язвительную Юльку Серебрянникову. С ее-то фигурой! Женщина как предмет страсти возможна не иначе с пропорциональным контурами тела и правильными очертаниями лица… Категорический идеализм был попран классе в девятом, когда ханурик Сережка Спирин начистил нюню амбалистому Ляпустину. Игорь призадумался, может, и ему стоит не бояться вечного сатрапа Сапегу? И вообще, мир, товарищи-граждане, не говоря уж господа, ой как несовершенен. Это явилось чем-то подле открытия. Однако смущал взор в зеркало – ах как удобно считать себя ущербным, какая прекрасная оборотная сторона идеализма.
Словом, Игорек был тоже не от мира сего – вот отчего заарканил его Егор – мамочка воспитывала комнатным лютиком. Самоотверженная, преданная, предательство мужа она не сумела согласовать с личностными реалиями и отнесла случившееся на слом ценностей. Согласно чему охраняла сыночка – что удивительно, довольно успешно – от варварского социального цунами.
Коротко произнести, на следующий день Марина на пляж не пришла, и Игорь почувствовал себя неуютно. Появлялось веление пойти извиниться, но было неизвестно как. Все-таки тронулся, он знал магазин, где она работала, Марина ему неожиданно обрадовалась. Сперва у Игоря отлегло, но следом приперлись сомнения известного рода: де, не измерила ли девушка парня, и не садит ли он, таким образом, себя на привязь.
Скажем так, отрезок времени работы на поверхности сопровождался процессами. И Егор вносил ощутимую долю. Но внезапно исчез. Однажды его встретили в городе, шел с маленькой, удивительно невзрачной и явно пожившей женщиной. На радостное приветствие ребят кивнул более чем сухо. Вскоре застали в пивбаре, он стоял безобразно пьяный с двумя мужиками непотребного вида, вычурно и пискливо матерился. Выйдя из заведения, наши герои уныло и твердо молчали.
А далее их перевели в лаву.
Ну да, шахта ассоциирует в первую голову с трудным и опасным делом. Все верно. Однако есть и нечто не всегда осознаваемое. Преодоление, мрак и таинство чрев, даже обремененность бог знает какими богатствами невольно вплетаются в это имя. На самом деле все заурядно – фабрика.
Ребятам повезло, и напротив. Фарт, оттого что в одной из лав любезно накрылся комплекс (современное оборудование для непосредственной добычи угля и крепления очистного забоя), его демонтировали, временно применяли старый метод отработки с так называемой индивидуальной крепью. Это требовало увеличенное число рабочих. Противное – труд по старинке весьма тяжел.
Не станем описывать производство, всяк имеет приблизительное представление. Ну… так… самую малость пощупаем… – В первую же смену Игорь сподобился послушать тишину.
